А Кузьмин дружелюбно смотрел на Косачева, улыбался, как радушный, хлебосольный хозяин.
— Значит, твоя мысль не всеми поддерживается? Странно. Прими мой совет: подними всех на ноги, докажи.
— А вы-то, Аркадий Петрович, как считаете?
— Я — за! Но я же не начальство, что толку от моего мнения?
— Я думал, вы сможете повлиять на министра, мы же однокашники, он тоже ваш ученик. Сам когда-то был директором завода, все наши хитрости постиг, должен бы войти в положение.
— Может, потому и спуску вам не дает, что хорошо знает вашего брата и вашу местническую дипломатию? Ты не любишь крепкого чая? Пей же, остынет и потеряет вкус. Это особый букет, смесь разных сортов, по рецепту одного знатока.
— Спасибо, я выпью, — подвинул к себе чашку Косачев, но не стал пить. — Дело в том, Аркадий Петрович, что министр тоже хочет решить эту проблему, думает, с какой стороны подойти. Всех поднял на ноги, собирает самые разнообразные предложения. У министра на столе уже лежит десяток проектов. А я хочу, чтобы прошел и мой, потому что уверен: мой проект для государства сегодня самый выгодный. Меньше капиталовложений и скорая отдача — вот что главное в моем проекте.
— Кто же мешает? — простодушно спросил Кузьмин.
— Никто не мешает, но и никто пока не дает зеленый свет. Я ведь тебе сказал, что кроме моего проекта у министра на столе лежат и другие предложения.
— Ты знаком с другими предложениями?
— Кое-что слышал в общих чертах, а досконально не знаю. Но я уверен, что наш проект ближе к реальности.
Аркадий Петрович положил салфетку на стол, начал гладить вышитого на скатерти петушка. Осторожно спросил:
— Ты хоть понял, как министр смотрит на эту проблему?
— Пока не говорит окончательно, да это и понятно. Он обязан быть объективным, действует в интересах дела.
— А с тобой как ведет себя?
— Как со всеми. Хотя, кажется, прошлогодняя неудача с моими трубами запала ему в душу.
Кузьмин перестал гладить петушка, с лица его пропала улыбка.
— Неудача? — будто между прочим спросил он. — Что случилось с твоими трубами?
Косачев махнул рукой, с досадой пояснил:
— Был неприятный случай. Послал я без ведома министерства партию опытных труб на испытание. Ну, трубы не выдержали в тот раз испытаний. Пошли разговоры. Но надо же понимать. Некоторые любят рассуждать: с одной стороны, и с другой. Отчасти, мол, за, но отчасти — против. А в таком разе, если что-нибудь осложнилось, известно, перевес всегда за теми, кто против. Зачем рисковать? Ничего не надо менять и перестраивать, живи, как жил. Спокойнее на душе.
Кузьмин и сам начинал терять интерес к чаю, почувствовал серьезность разговора.
— Значит, предвидишь бой, Серега? И зовешь меня в свои ряды?
— Совершенно верно, Аркадий Петрович. Боюсь, как бы меня одного не положили на обе лопатки. Я-то не сомневаюсь, что прав, а мне говорят: никто еще никогда этого не делал.
— Это известно, есть такие, — сочувственно закивал Кузьмин. — Не без этого.
— Вот если бы вы, Аркадий Петрович, согласились свое объективное мнение в какой-нибудь форме изложить министру. Ваш авторитет в таких вопросах…
Кузьмин подчеркнуто удивленно вздернул плечи:
— Я же сказал тебе ясно и понятно: я — за! Обеими руками голосую. Я полностью за тебя. О чем разговор!
— Если бы вы поехали к министру или написали письмо, — сказал Косачев. — В крайнем случае, позвонить можно.
— Это неудобно, Сереженька, — Кузьмин пожал плечами. — Вроде нажима с моей стороны. Ты же знаешь, он самолюбив, только рассердится еще сильнее. Вот если как-нибудь так, к случаю, — я скажу. Определенно поддержу тебя.
— Да некогда ждать случая, — настойчиво и упрямо твердил Косачев. — Нужно теперь, завтра же. Именно в этой ситуации нужна ваша поддержка.
Аркадий Петрович добродушно засмеялся, стараясь держать разговор в рамках легкой дружеской беседы:
— Ах, Серега, Серега! Как был горяч, таким и остался. Хочешь меня столкнуть с министром? Ну что же, ты знаешь, я не трус. Могу пойти, стукнуть кулаком по столу. Но не всегда следует полностью поддаваться чувству, нужно и разума слушаться. Зачем же мне драться с министром, когда он умный человек? Он и без меня поймет твои доводы. Так даже лучше для тебя: добиться победы без протекции, так сказать, без давления авторитетов. Я бы на твоем месте пошел один на один. Ты вон какой богатырь, практический человек, в пух и прах разобьешь наших кабинетных мудрецов, в этом я ни капельки не сомневаюсь. Что мне, старому воробью, лезть в вашу львиную драку? Моего чириканья никто не услышит.
Аркадий Петрович откинулся на спинку стула, зашелся старческим смехом, даже слезы выступили на глазах.