Лежала на спине, вытянувшись от удовольствия. Тепло окутывало ее, убаюкивало, и она чуть было не уснула. Вдруг услышала чьи-то шаги и мгновенно вскочила на ноги. Перед ней стоял Николай, улыбался, смотрел восхищенными глазами.
— Нина, — тихо сказал он и взял ее за руку. — Я целые сутки ищу тебя. Узнал, что поехала за город, пришел пешком, подстерег. Прости, не обижайся.
— Уйди! Пусти меня! — рванула Нина руку, толкнула Николая.
Но он крепко держал лее, обнимал за плечи, тянулся губами к разгоряченному лицу.
…И потом, когда она поднялась, закрыв от стыда лицо руками, и пошла к машине, с трудом удерживаясь на ногах, он шел за ней, повторяя:
— Оставь мужа, уйдем, теперь мы всегда будем вместе.
— Уходи! Мы не должны встречаться. Никогда! Никогда!
Больше они не встречались.
И вот теперь на ее пути снова появился Николай. Она захотела увидеть его, ничего не могла сделать с собой, искала встречи.
Однажды вечером Нина появилась в заводском Дворце спорта, где проходили городские соревнования по фигурному катанию. Ярко светили огни, лилась музыка. На ледяном поле спортивного зала выступали молодые фигуристы.
Поглядывая на арену, Нина то и дело скользила взглядом по партеру. Погас верхний свет, в зале стало темно. Под лучами сине-желтых прожекторов вышли на лед две юношеские пары. Мальчики были незнакомы Нине, а их партнерш — двух стройных, изящных девочек — она сразу узнала: это были дочери Косачева. Зазвучала знакомая мелодия, фигуристы плавно пошли по кругу. Нина залюбовалась ими, не могла оторвать глаз.
Сестер Косачевых с их партнерами сменили две другие пары фигуристов. На лед вышли Оля Шкуратова и ее жених — молодой рабочий Степан Аринушкин, маленькая аппаратчица Зоя Крахмальная с молодым чертежником из конструкторского бюро Валерием Стреховым.
— Счастливые люди, — шепнул кто-то за спиной Нины, глядя на Олю и Степана. — Говорят, скоро справляют свадьбу.
И то, что Оля была сестрой Николая Шкуратова, вызвало у Нины в душе особую теплоту.
Когда кончился номер, раздались аплодисменты. В зале прибавили свет. Нина опять стала смотреть по сторонам и вдруг увидела Николая в первом ряду. Она незаметно стала пробираться к выходу, чтобы подождать в фойе, когда кончатся соревнования и люди начнут расходиться.
В фойе Нина присела на кресло в уголке. Все время поглядывала в сторону выхода, держа на коленях шубку и платок. Наконец увидела, как к гардеробу подошел Николай. Пока он одевался, Нина накинула шубку, прошла к парадному выходу. Когда Николай стал отходить от гардеробной стойки, она будто случайно оказалась у него на пути.
— Здравствуй, Николай.
Он молча и удивленно посмотрел на Нину, даже смутился. Смотрел добрым, примиряющим взглядом.
— Здравствуй, — он протянул ей руку, и одно мимолетное прикосновение к ее теплой руке взволновало его.
— Нам нужно поговорить, Коля, — сбивчиво сказала Нина, стараясь задержать Николая.
— О чем? — спросил он, остановившись перед ней.
— Проводи меня. Я все объясню.
Она задержалась перед дверью, приглашая его идти первым.
Он вышел и медленно спустился по ступенькам на тротуар, поджидая Нину. Шагая рядом, она торопливо Оговорила, волнуясь, боялась, что он не станет слушать.
— Я знаю, я виновата. Какое-то безумие тогда нашло на меня. Ты уехал и ничего не писал. А этот был здесь, нашел меня вскоре, потом каждый день приходил. Обиделась я на тебя, такая тоска взяла. А он прямо в душу лез, и Алька, подружка, ему сочувствовала. И я думала, вот выйду замуж тебе назло, а вышла себе на горе. А тут еще люди сказали, что ты женился в Севастополе.
— Да кто тебе наплел такое?
— Алька. Клялась мне, что правда.
— Алька? Алька сказала? И ты поверила! Хороша твоя любовь, если от первой сплетни рухнула.
— Что толку теперь упрекать друг друга? — страдая, говорила она. — Мы оба несчастные, Коля. Я виновата, прости меня.
— Чего же ты хочешь? — спросил он, не глядя на Нину. — У тебя семья, ребенок, муж. Какой же выход?
— Я не могу больше так жить. Я не люблю мужа и никогда не любила. Только ты один… Ты! знаешь.