Алька возвращалась с работы последним ночным трамваем, села в тот самый вагон, в котором ехал и Николай. Она спряталась за пассажирами, уселась в углу, следила за ним издали. Ехать пришлось долго. Николай был усталый, сидел задумавшись, под конец задремал. Пассажиры постепенно выходили на остановках, вагон к концу пути опустел. Перед последней остановкой Алька подобралась к дремавшему Николаю, толкнула его в плечо:
— Эй, гражданин, приехали!
Он открыл глаза, смущенно улыбнулся:
— Напугала, шальная. С работы едешь?
— С работы. Сегодня пораньше закрыли ресторан.
Алька была какая-то необычная, смирная, ласковая. Шагая рядом, Николай поглядывал на нее с удивлением.
— Устаешь? — спросил он участливо.
— Старуха я, что ли? — засмеялась она. — Зашел бы ко мне?
— Сроду не ходил ночью по чужим хатам.
— Посмотрел бы, как живу. У меня хорошо, весело, не пожалеешь.
Николай посмотрел на нее с любопытством. Вон какая вымахала, совсем взрослая женщина. Красивая, ладная. Улыбнулся, дружески сказал:
— Чего маешься, неприкаянная душа? Зачем лезешь в мою жизнь, если не знаешь, что делать со своей?
Она порывисто прижалась к его плечу, ухватилась за рукав, просящим голосом зашептала в лицо:
— Не будь гордецом, Коля! Хоть раз посидим, потолкуем о жизни, по-человечески, как взрослые люди. Никто не помешает, тетка уехала, дом пустой. Чаю попьем, хоть до утра.
Николай остановился, шутливым жестом отстранил Альку с дороги, свернул на свою тропу.
— До свидания, Аля. Спокойной ночи! Красивая ты девка, ищи другого жениха.
Он видел, как крупные слезы покатились по ее щекам.
— Что ты так, Аля? Не плачь.
— Пойдешь?
Она взяла его под руку, повела по темной аллее.
Алька жила почти в самом конце улицы, в небольшом домике под железной крышей. Домик этот когда-то построила ее тетка Прасковья, которая пустила к себе племянницу. Недавно тетка ушла на пенсию, часто уезжала в другой город к своим родственникам, надолго оставляла Альку одну.
Алька была хорошей хозяйкой, навела уют, чистоту, со вкусом обставила комнаты. Со стороны казалось, что ей ничего в жизни не нужно, были бы достаток, сытость, здоровье. Все остальное, мол, приложится.
Пропустив Николая в коридор, Алька зажгла свет, закрыла дверь на засов. Снимая шубку и сапоги, приказала гостю:
— Тащи из сеней дрова, растопи печь, а я быстренько соберу ужин. Пока управлюсь, согреется печка, приятнее будет. Попируем с тобой.
Она достала из шкафчика бутылку вина, поставила на стол. Из сеней принесла капусту, грибы, нарезала окорок, сыр.
Вскоре в печке уже потрескивали сухие дрова, теплый дух распространился по комнатам.
Николай молча наблюдал, как Алька проворно бегала по дому, смотрел на ее раскрасневшееся лицо. Никогда не думал, что доведется сидеть с ней наедине ночью, в пустом доме.
Сели к столу, она налила вина в рюмки, ласково, нараспев сказала:
— Выпьем, Коля, за то, чтобы почаще бывал у меня.
Он улыбнулся ей, поднял рюмку:
— Будь здорова, Аля!
Пока сидели за столом, в комнате потеплело. Алька сняла с плеч толстую шерстяную кофту, бросила на диван.
— Сними пиджак, Коля, — сказала она.
Он повесил пиджак на спинку стула.
— Видать, тетка твоя путешественница, а ты все больше одна в доме живешь? Не скучно?
— А кто мне нужен? Эх, Коля! Зря сторонишься, обходишь мой дом за три версты. Не нравлюсь я тебе? — ласково говорила Алька, упираясь в стол пышной грудью и придвигаясь к Николаю. — Всем ты хорош, а меня не любишь. Пей, закусывай, пожалуйста.
Выпили еще по одной, без тоста, просто так. Николай подобрел, снисходительно слушал Алькины излияния, хоть и не принимал ее слов к сердцу.
— Хорошие у тебя хоромы. Тепло, уютно, красиво.
— Какая сама, такой и дом, — хвастливо сказала Алька, повела плечами и добавила: — Нравится, оставайся ночевать.
Она озорно уставилась на него, вся расплылась в улыбке. Ее пухлые губы дрожали, открывая влажные жемчужины крепких, ровных зубов.
— Хочешь соленых рыжиков? Я сейчас.
Она вышла в сени, прикрыв за собой дверь. Минуту повозившись и погремев посудой, подошла к щитку, выкрутила пробку. Потом вернулась в комнату.
— Вот досада! — притворно сказала она. — Опять перегорела пробка.