В итоге я остановился на напильнике. Влез повыше по скале, прячась от любопытных глаз. Замер, прислушиваясь к окружающему миру. Тени полупрозрачными жгутами тут же расползлись во все стороны, исследуя и познавая.
Как дети малые. Неужели их все время, кроме как для выполнения команд, держали взаперти? Тут же увидел лишь стены каменной коробки и чьи-то далекие приглушенные голоса. Вот тебе и ответ.
Покачал головой. Прикрыл глаза. С резким звуком напильник прошелся по каменной грани. И снова. И снова. Пока не получилась музыка. Пока внутри у меня не разгорелся небольшой пожар, пульсирующий в такт с душой камня.
Вжик-вжик-вжик...
Я не смотрел, что и как делаю. Мои руки и чувства, инструмент в руках жили своей жизнью.
Вжик-вжик...
Магия сама освободилась, тонкой лентой стелясь от солнечного сплетения к теплому, вибрирующему камню.
Готово.
Я замер, боясь открыть глаза. Сколько времени прошло? Тени дремали внутри, оставив лишь парочку присматривать за окружением для безопасности. На дворе стояла ночь. А в руках у меня лежало, даже в ночной тьме испускающее теплую пульсацию, произведение искусства огранки ашер.
– Так вот ты какой, – прошептал я, боясь нарушить миг.
Тут же повредил кожу на пальцах, коснулся одной из граней.
– Рождается камень кровавой клятвы, – слова пришли сами собой.
Я втер кровь, не обращая внимания на боль. Коснулся следующей грани.
– Для верности и чести.
Новая грань.
– Он будет гарантом и свидетелем.
И еще одна.
– Станет судьей...
Змеи нашли меня лишь утром, трепетно прижимающим к груди свое сокровище. Тени предупредили меня об их приближении, так что, открыв глаза, я хотел было радостно воскликнуть о том, что все получилось, но тут же застыл, прислушиваясь к себе.
– Ох... – вырвалось само собой.
– Что случилось? – Дово, стоящий ближе всех, обвел цепким взглядом окрестности, выискивая угрозу.
Я же просто смотрел перед собой, ничего не видя и не слыша. Камень пульсировал в руках в такт с моим сердцем. Словно... словно у меня теперь было два сердца.
Я молча протянул Нэити камень. Стоило ему только коснуться кожи чужих рук, как связь оборвалась. Он словно уснул, спрятался от чужих любопытных глаз и конечностей.
– Как он ощущается для тебя? – спросил встревоженно.
– Просто ограненный булыжник. – Пожал плечами змей. – Так и должно быть. Им не сможет пользоваться никто, кроме вас. Никогда. Как никто и никогда не сможет снять или разорвать его наведенную кровную магию.
– Хорошо. Вы клятву придумали? – Я поднялся, потягиваясь всем телом. Развернув крылья, взмахнул ими несколько раз. Развел в стороны руки, словно пытался обнять всех стоящих рядом мужчин.
– Да. И для себя, и для людей. – Дово все еще выглядел напряженным. Он посматривал на меня с недоверием.
– Сейчас вернусь. – Использовав хвост, выбросил свое тело вверх, тут же поймал крыльями восходящий воздушный поток, сделал круг над крепостью.
Первые солнечные лучи озолотили верхушки деревьев, заставляя сверкать снежные вершины дальних гор. Напоенный прохладой ветер нес в себе множество ароматов. Мелкие фигурки людей внизу уже спешили по своим делам, совсем не обращая внимания на небо над своей головой. И лишь гордая хищная птица, летящая на утреннюю охоту, сварливо прокричала что-то незваному соседу по небесным просторам, спеша, впрочем, убраться от него подальше.
Хорошо. Как же хорошо!
Сейчас я даже представить себе не мог, каково это – жить без возможности летать. Это словно у тебя отобрали душу. Или, пожалуй, даже хуже. Смерть я уже видел.
***
Дово собрал всех жителей крепости во дворе и громко зачитал клятву, над текстом которой мы спорили последние два часа. Одна для всех. Или ты с нами, и тогда она ничего не поменяет. Или уходи сейчас, пока не стало слишком поздно.
На стене крепости, лицом к собравшимся за рекой беженцам, стоял Нэити и изо всех сил громко и выразительно читал те же слова. Только сегодня и только сейчас: готовы дать клятву? Милости просим. Нет? Расходитесь, или мы будем считать вас врагами. Потенциальным предателям у наших ворот не место.
Я был готов к тому, что часть тех, кто уже живет с нами, развернется и уйдет. Был готов к тому, что беженцы за воротами не захотят иметь с нами дел, а потому мы вполне можем остаться без рабочих рук. Но к тому, что ни у кого не возникнет ни единого вопроса, а люди и не-люди за воротами выстроятся в длинную живую очередь, готов не был.
Я этого не понимал. Как можно слепо верить демону, которого видишь впервые в жизни? От отчаяния? От безысходности?
Сам я лучше бы умер от голода или дрался насмерть с отверженными, но жизнь свою в чужие руки не отдавал.