На восьмой сигарете Кост нашел решение: Максим Калан должен исчезнуть.
Глава 2
Максим Калан, глядя на сидящую на диване и улыбающуюся ему молодую женщину, поднял рюмку. Он хотел понять, что скрывала ее кажущаяся открытой и в то же время такая странная улыбка.
— За нас, Кристина, — сказал он.
Женщина прищурила глаза и отпила глоток коктейля. Ей нравился Калан, его гибкий и сильный силуэт, дикий блеск его глаз.
— За нас, Максим.
На ней была широкая юбка из плотной ткани цвета опавших листьев. Бежевая блузка подчеркивала крепкую грудь.
— Вы действительно не хотите выходить из дома? — спросил он.
— Сядьте рядом со мной, Максим. Чем вас не устраивает интимный вечер в моей компании?
Калан поставил рюмку. Ему нравился голос этой женщины, ее неприступный вид, опровергаемый теплотой ее взгляда. В какую игру она играла? Он знал ее только десять дней, но уже почти полностью находился в плену своих чувств. Ему даже не хотелось с ними бороться. Было страшно любопытно, как далеко она зайдет, но особенно занимало его то, как далеко зайдет он.
Максим Калан был соблазнен и сбит с толку.
Он любил утонченную атмосферу квартиры Кристины, ее спокойную нежность и безукоризненный вкус в выборе мельчайших предметов. Здесь жизнь шла не спеша, вне времени.
Он присел, однако, на довольно почтительном расстоянии от молодой женщины.
Она улыбнулась ему:
— Можно подумать, что вы боитесь меня, Максим?
— Вы находите? — спросил он, полузакрыв глаза.
Она придвинулась к нему.
— Я не играю в вашу игру, Кристина.
Она удивленно взглянула на него. Он не так прост…
— Что вы хотите этим сказать?
Он не ответил. Он прекрасно знал, что произойдет, если он попадет в ловушку этих зеленых, таких же глубоких и таинственных, как океан, глаз.
Он обхватит ее гибкую талию, она прильнет к нему с пылкими поцелуями и вздохами «Максим» и… Это она умела делать хорошо. Он будет ласкать ее плечо, а когда рука его соскользнет на ее грудь, она неожиданно станет холодной и отстраненной и решительно, что она тоже хорошо умела делать, скажет:
— Нет, Максим.
Он подскочил и грустно улыбнулся, обнаружив, что не только представил себе эту сцену. Кристина поправляла свою блузку, глядя на Калана своими лучезарными глазами.
— Я никогда не пойму вас, Кристина, клянусь, — сказал он.
— Не клянитесь, дорогой, — мягко сказала она. — Это оттого, что я вас люблю.
— Именно поэтому…
Он поморщился, заранее зная, что она ему скажет. Затем встал, взял рюмку и задумчиво взглянул на Кристину. Он желал эту женщину, но с тревогой осознавал, что его желание идет дальше простого физического чувства. Он осознавал также, что это был результат ловкой игры молодой женщины.
Кристина, как бы чего-то ожидая, не сводила с него глаз. Он залпом выпил рюмку и подошел к бару, чтобы налить себе еще одну.
Пластинка в углу играла какую-то южноамериканскую мелодию, сменившую предыдущую джазовую импровизацию. «Контраст, — подумал Калан, — вот что зачаровывает меня. Я пал жертвой иллюзии, искусственной атмосферы».
— Максим?
Он медленно повернулся.
— Я пью, чтобы забыть, — сказал он с улыбкой.
Он не сказал, что именно хотел бы забыть. Она полулежала на диване, словно предлагая себя, но Калан знал, что это ничего не значит. Ее юбка как бы случайно обнажила безупречно вылепленную ногу. Калан подумал, что он с равным успехом мог бы провести вечер с манекеном.
Залпом выпив, он поставил рюмку с большим, чем ему бы хотелось, шумом.
Калан отдыхал уже три недели и жил в постоянном ожидании звонка Коста, способного разрушить любую мечту как мыльный пузырь. В обществе Кристины Калан чувствовал себя глуповатым и заранее побежденным.
— Нет! — сказал он громко.
Кристина встала и, подойдя к нему вплотную, прижалась к его груди.
— Что с вами, Максим?
При виде этого невинного лица и искусно уклоняющегося от него тела Калан готов был взорваться. Он резко ответил:
— Вам не кажется, что с меня довольно? Может быть, я должен напомнить вам о том, что я не мальчик?
Он и на самом деле вел себя как идиот, как мальчишка. Положив голову ему на грудь, Кристина вздохнула:
— Я дорожу вами, Максим.
Калан обхватил ее руками:
— Тогда к чему эта игра?
Она спросила:
— Какая игра?
— Я должен уточнить? Разве вы не видите, как я вас хочу и как мне надоело играть роль вашего любимого пуделя или чичисбея?
Внимательно глядя на него, она подумала, что несколько переиграла.