На площади Ворота Мира находится, пожалуй, самая характерная достопримечательность Барселоны: стройная шестидесятиметровая Колонна Колумба, на которой поставлена восьмиметровая бронзовая статуя великого мореплавателя. Я со всем уважением взираю на монумент с тротуара, а какой-то прохожий, прилично одетый человек, с гордостью — ибо вместе с Генуей и другими средиземноморскими городами Барселона оспаривает право называться родным городом Кристобаля (Христофора) — просвещает меня:
— Колумб, первый завоеватель Америки! — И тут же, не без некоторой самоиронии, добавляет: — Это — прошлое. Теперь все наоборот, теперь американцы завоевывают Европу!
От Колонны Колумба на северо-восток, почти по прямой и чуть в гору, рассекая старый город, прилегающий к морю по всему фронту гавани, тянется знаменитый Рамбла. Этот, собственно говоря, бульвар, или по-испански «пасео», возможно, по ширине превосходит даже парижские Большие Бульвары. Между двумя просторными асфальтовыми полосами, теснящими довольно узкие тротуары, расположен затененный двумя рядами огромных платанов, предназначенный исключительно для пешеходов променад, который никогда не пустует. На Рамбла стоят всякого рода лавки, кафе и бары, несколько гостиниц, кинотеатров и «Гран Лисео» — оперный театр на пять тысяч мест; недостает лишь по-настоящему элегантных и солидных магазинов, а некогда роскошные, ныне устаревшие отели давно уже перешли во второй разряд. Рамбла — не блещущий великолепием проспект, а снискавшая всеобщую популярность городская магистраль. Об этом свидетельствует прежде всего собственно «пасео»: наряду с потоком туристов, непрерывно текущим здесь с весны до осени, по Рамбла гуляет не отечественная буржуазия, а народ, опрятно, но просто и бедно одетый, с огрубленным работой лицом и мозолистыми руками — великий народ маленьких людей; он идет, особенно по субботам, так плотно, что невольно появляется ощущение: здесь демонстрирует пролетариат!
Бывает и так, что люди не гуляют, а сбиваются в группы до нескольких сот человек и стоя что-то горячо обсуждают. Что именно служит предметом обсуждения? Коррида, футбольные матчи предстоящей или прошлой субботы, выигрыши на тотализаторе или по лотерее, последние сообщения с места стихийного бедствия, а то и опасное обострение международной обстановки и другие вопросы политики.
Иностранцев восхищают цветочные киоски, которые в многокрасочном великолепии стоят справа и слева от оси бульвара. Тут же можно увидеть не столь пестрые, зато неодолимо притягательные для испанца кассы «Национальной лотереи». На протяжении немногим более одного километра их насчитывается почти дюжина — два больших специальных киоска и несколько лавок, в которых продаются исключительно лотерейные билеты. А по прилегающим улицам и барам бродит множество слепых и, спекулируя на жалости, сбывает билеты тем, кто не дает надуть себя обычным способом. Ничего не скажешь, испанское государство придумало весьма доходную для себя форму попечения о слепых! Подумать только! Использовать этих несчастных как сборщиков налогов, как чрезвычайно эффективных агентов казны, которая с их помощью морочит голову публике! Ибо лотерея, безостановочно действующая машина с ежемесячными тиражами, отнюдь не служит каким-либо благотворительным или просто общественным целям. Ее чистая выручка — а она составляет около половины всех доходов, — как и все прочие косвенные налоги, прямиком направляется в государственную казну! Но не одна только жалость побуждает сотни тысяч людей вновь и вновь жертвовать на алтарь лотереи часть своего скудного заработка. Они делают это прежде всего в отчаянной надежде обратить пятьдесят или сто песет в несколько тысяч. Афиши, расклеенные на всех кассах по продаже лотерейных билетов, гигантскими буквами возвещают: «16 июля 1959 года на билет, купленный в этой кассе, выпал второй выигрыш в 300 000 песет!» пли: «8 августа 1962 года на билет № 378 566 выпал второй выигрыш в 3 200 000 песет! Билет куплен здесь!» — и так далее. Так почему же не попытать счастья и с божьей помощью не попробовать одним чудо-ударом раз и навсегда разделаться с нищенским существованием?