— Какой-то вы сегодня мрачноватый, Корнут, — Юстиниан надменно приподнял бровь, почуяв, что за ним наблюдают. — Вам не нравится убранство Арены?
«Конечно же, Тейлур тебя подери, не нравится, но кого это волнует!»
— Что вы, Ваше Величество, мне просто немного нездоровится, — Корнут вымучил кривую улыбку.
Арену сотряс пронзительный скрежет. Толпа недовольно колыхнулась, возмущаясь тысячами глоток, и в этот раз Корнут был абсолютно солидарен с народным негодованием. Неужели так сложно починить этот треклятый микрофон или что там так невыносимо скрежещет? Бесплотный голос бодро объявил об открытии сезона трёхсот седьмого года и принялся в ярких красках расписывать ликующей толпе значимость сегодняшнего дня.
— У меня стойкое ощущение, что нас ждёт потрясающее зрелище.
Корнут резко обернулся и тут же пожалел об этом — затылок словно сдавило невидимой лапой. Он укоризненно посмотрел на скалящегося Аргуса, как на виновника своих страданий:
— Вы весьма проницательны, друг мой.
— Грешен и искренне каюсь, — с неизменно слащавой улыбкой священник устроился рядом и с видом просветлённой личности воззрился на столбы с головами преступников. — Жаль, что такой ценный экземпляр достался мухам. Какое непростительное расточительство!
— Что ж, здесь ничего не поделаешь, таким мне его доставили.
— О, я вас прекрасно понимаю, господин принцепс, — Аргус наклонился ближе, чтобы не пришлось перекрикивать бедлам, царящий на Арене. — Кому как не мне знать, насколько сложно найти толкового помощника, исполняющего приказы как положено. Но помните, мой дорогой друг, наш уговор всё ещё остаётся в силе, на случай, если в вашем распоряжении вдруг окажется ещё один Разрушитель.
Корнут подозрительно сощурился на главу Ордена, но тот уже принялся рьяно аплодировать королю, готовящемуся объявить начало боя.
Скранч бережно заправил выбившийся из-под наручня красный шнурок — подарок Банни, талисман, переживший вместе с ним не одну схватку на Арене. Вряд ли его магия сработает на этот раз, но расставаться с браслетом не хотелось, особенно в момент смерти. Скранч знал, о чём он будет думать в последнюю секунду — о ней, о той самой, ради которой он каждый раз возвращался с Арены живым, но сегодня на своих двоих отсюда ему не уйти. Жаль, не удалось попрощаться с Банни, как следовало бы. А всё эти недоумки! Он зло уставился на Сто Двадцать Пятого, что-то возбуждённо объясняющего кучке таких же идиотов. Это из-за них всё покатилось псу под хвост. Но разве его спрашивали? Поставили перед выбором, причём оба варианта ни хрена не лучились радужной надеждой.
В этой секции гипогея разместили только его команду — два десятка осквернённых, причём в большинстве ординарии. Все в солдатском снаряжении: пластинчатые доспехи или кольчуги, шлемы с широкими наушниками, щиты, короткие мечи да луки — шесть стрелков, трое бестиариев, остальные изображали обычных солдат. И всего восемь скорпионов, включая его самого. Сборище непуганых кретинов, они ещё на что-то надеются!
— Так что ты решил? — Тринадцатый шутливо хлопнул его по шлему.
Скранч зло ощерился:
— А что тут решать! Связываться с вами, кретинами, себе дороже.
— Зря ты так, брат, — соратник с бряцаньем плюхнулся рядом на скамью. — С тобой у нас куда больше шансов.
— Да будь с вами хоть сама Госпожа, всё равно шансов у вас было бы меньше, чем у Молота трахнуть королеву.
— Неужто всё так плохо?
— Я просто хочу вернуться, понимаешь, брат? Хочу обнять свою Банни, хочу вкусно пожрать и напиться до полусмерти, а вы, смерговы выкидыши, у меня отняли даже это! — Скранч раздосадованно сплюнул. — И ты ещё о помощи меня просишь. Да пошёл ты!.. Пошли вы все!
Снаружи привычно заскрежетало, прогремел неразборчивый голос, и толпа исступлённо взревела. Собратья безмолвно застыли, вслушиваясь в происходящее. Тринадцатый вскинул голову и уставился на ворота, пропускающие сквозь расхлябанные доски тонкие лучи солнца.