– Пойду и я вставлю этой курве пару костылей! – Марина потушила сигарету об пепельницу и побежала на улицу, откуда доносился поросячий визг Наташи и матюги мужчин, безуспешно пытавшихся оторвать Ульяну от жертвы.
Дети с любопытством столпились возле окна.
– Я никогда не видела тётю Улю в такой сильной ярости, – ужаснулась Диана – вторая дочка Денисыча.
– Нечего наговаривать! – зло произнесла Катя, испытывая мстительное удовлетворение от того, что хоть кто-то наподдал Наташе. – Она из зависти про всех гадости рассказывает! Вот и получила!
Первым вернулся Денисыч с царапиной на щеке.
– Кошки! Настоящие кошки! А ну-ка, малышня, дайте дяде перекись, а то под ногтями женщин страшные микробы!
– Тётя Наташа поцарапала? – ехидно догадалась Катя.
– Да, – хмуро ответил Денисыч, с шипением дотронувшись до царапины. Ему протянула вату и перекись Диана.
– Я подам на развод! – доносился голос Наташи с улицы. – Ноги моей больше не будет в этом доме! А тебя, тварь, я засужу! Ты мне за все ответишь, шлюха! Я тебя в тюрьму упеку!
– Попробуй! Я твою бухгалтерию всю подниму, и посмотрим, кто из нас сядет, махинаторша!
Денисыч хмуро перевел взгляд в сторону окна.
– Никогда бы не подумал, что в Уле медвежья сила. Раньше я не замечал за ней.
Дети вопросительно уставились на него.
– Она Сашку как ребёнка подняла… а у него же больше ста килограмм весу… нас здоровых мужиков как детей раскидала…
– Запасные резервы? – хихикнула Катя. – Я читала, что в стрессовых ситуациях человек способен на чудеса.
Судя по взгляду Денисыча, он сильно сомневался в запасных резервах и в чудеса не верил.
Родня начала возвращаться с улицы в дом, обсуждая случившееся. Наташи среди них не наблюдалось, хотя подавленный Игорь и гогочущий Вовка остались. Варя громко отчитывала Ульяну и Марину, а затем послала обеих готовить на кухню, раз «бальзаковские курицы» вести себя по-людски не умели.
– Ну и к черту её! – сплюнул в цветок дедушка Сергей и с кряхтением сел рядом с многочисленными внуками.
– Дедушка, а правда, что тетя Уля хорошо стреляет? – любопытно спросила Диана, положив руку на лохматую голову сестры Жени.
– С Улей можно даже на медведя ходить, в глаз ему попадет на большом расстоянии, – кивнул дед.
– Дедушка, а ты её сам учил стрелять? – спросил девятилетний Денис.
Дед смутился.
– В детстве никогда её на охоту не брал, девка все-таки. Марина так сама увяжется, а Уля даже интереса не проявляла. Она… начала стрелять после рождения Димки
Готовивший лук для охоты Дима повернул голову, услышав свое имя.
– Дед, а она сильно изменилась после того, как я появился?
Дедушка призадумался и грустно ответил:
– Да. Жестокой стала. Раньше курицу забить не могла без истерики, а сейчас зайцев пачками стреляет. Разделывает тушу так, словно всю жизнь мясником работала…
– Малышня! – крикнул Валентина. – Чего сидим?! Помогаем собираться! А вы тут расселись! Завтра день охоты!
– На которую берут только мужчин, за исключением тёти Ули и тёти Марины, – добавила Катя обиженно.
– Но-но, ягоза! Стрелять научись для начала не себе в ногу, а в цель, тогда возьмем!
– Как будто Вовка стрелять умеет!
– Террориста-Вовку дома оставлять страшно, – встрял сын Валентина – Максим с загадочным видом томного гота. – Проведет ритуал призыва товарища Гитлера.
По тому, как скривился Валентин, за ересь отпрыска ему было стыдно. И в первую очередь стыдно перед старым отцом, покачавшим укоризненно головой. У Валентина имелось два сына, но Антон – гордость отца, аспирантуру заканчивал, а Максима все чаще хотелось где-нибудь забыть.
– Тебя страшно брать с собой, сатанист, еще в жертву кого принесешь, – хмуро заметил усатый Денисыч, едва взглянув на готический макияж.
– Прошу не путать, дядя, я – гот. Такая субкультура к вашему сведенью.
– Вот же развелось всякой нечисти…
В доме стоял шум до самого вечера, потом все разошлись по комнатам, и со всех уголков слышался разнообразный храп. О происшествии днем всё благополучно забыли.
***
В четыре утра люди были на ногах, даже те, кого на охоту не брали. Мужчины матюгались, подготавливая оружие и припасы.
– Мальчики, давайте не будем ругаться матом! – подошла к ним Светка в розовом спортивном костюме. – Мы же все интеллигентные люди!
– Иди отсюда, женщина, твое место на кухне! – отмахнулся от неё Валентин.
Светка обиделась на брата и дала ему по почкам. Мужики загоготали с ошеломленного выражения лица рыжего задиры, не ожидавшего подлости от младшей сестры.
Пристроившаяся возле окна Катя грустно провожала охотников взглядом, а когда они расселись по машинам и уехали, в доме стало тихо. Только с кухни доносился приглушенный разговор оставшихся дома женщин.
«Повернись» – словно в тумане услышала Катя и невольно подчинилась голосу, которому не придала особого значения из-за сонливости. На глаза попался рюкзак, из которого торчал уголок книги в тёмной обложке.
Пару движений и Катя бежала на чердак, где любила запираться. Практически все дети обожали это место, но тут работал принцип «кто первый успел, того и чердак».
Катя с удобством расположилась в старом гамаке возле окна и приступила к чтению.
«Как только начал таять снег и ушел обратно к сородичам Рахо, Дара стала собираться в дорогу. За зиму она неплохо заработала и выбрала город, где планировала устроиться, чтобы начать жизнь с чистого листа. Дахот хоть и был недоволен её решением, но препятствовать не пытался.
Таня со страхом ожидала её отъезда, ведь хвост за собой Дара не планировала брать. И самое страшное, что после ухода Дары дом стал тем, чем был изначально – обычным камнем. Магия Дахота перестала действовать с уходом его дочери.
Уезжающая Дара, ни разу не обернулась на бывший дом и провожающую её Таню. Дочь духа не привязывалась к людям и выбрасывала их из жизни с той же легкостью, как когда-то выбросили её. Дальнейшая судьба молодой матери её нисколько не заботила. В наследство Тане были оставлены иголка, спицы, пара башмаков, потрепанное платье со штанами и свитер. За свой труд Таня не получила ни копейки, все имеющиеся деньги Дара забрала в уплату за жилье и пищу.
С самыми мрачными мыслями Таня по памяти направился к домику, где начинала жить в лесу. Дом она не узнала. В него вросли ветки и оплетали так плотно, что виднелись лишь очертания прежнего строения. Вокруг дома была выровнена и вспахана большая площадь земли, из которой уже показались первые ростки. Появился колодец.
Несмотря на опасения, дверь подалась без труда и внутри Таню тоже ждали изменения. Все стены были оплетены ветками, появилась мебель из плотно сплетенных лиан и посуда из природного стекла. Вместо печки–буржуйки стоял синий кристалл, от которого исходило тепло.
– Благосклонность Лафо, – появился сидящим за столом Жахо. – Теперь тебе есть, где жить.
– Спасибо… – Таня осторожно положила Пашу в висящую на лианах люльку с высокими бортиками.
– Можешь оставлять ребёнка нам, мы позаботимся о нем в твое отсутствие, – исчезая, добавил Жахо.
– Удача очень любить глупый женщина, – рассмеялся Дахот где-то с потолка.
Но Татьяна как будто не услышала его, села за стол и почему-то заплакала…
***
С наступлением весны появились проблемы в виде непоседливого годовалого ребёнка, которому все хотелось попробовать на зуб. И если бы не Жахо… Тане было страшно подумать, что случилось бы.
Вернулась старуха.
– Ай-яй-яй, – покачала она головой, укоризненно посмотрев на затрапезный вид Тани. – Со мной в город.
Женщина принесла Тане грубое платье и велела переодеться. Ткань кололась, но она было лучше, чем те лохмотья, в которых ходила Таня пока жила у Дары.
Всю дорогу до города Паша капризничал и вечно норовил свалиться с рук вниз головой, едва не устроил камнепад… Только ближе к городу он успокоился и, засунув палец в рот, с интересом смотрел по сторонам.