– Неужели она не понимает, что её заметят? – произнесла Таня, присев за стол.
– О, Таня, эта девица еще тот прагматик. Ты думала, она соблазняла тебя ради одной ночи? Нет, ей в гарем попасть позарез надо, пока её не вычислили. Она рассчитывала, что ты её купишь. Хотела хорошо устроиться рядом с симпатичным, а главное перспективным тэй хала хасэж.
– Разве бы её не забрали, если бы выяснили кто она?
– Пф, когда заключен договор купли-продажи? Деньги платили её семье? Платили. Девицу купили? Купили. Какие претензии? А то, что продали драгоценный камень, а не бижутерию, простите, не углядели, духи взгляд затуманили. Вот перекупить – другой вопрос.
– Как же в бордель попадают?
– Не аристократическую семью чиновники ставят перед фактом. Либо девку продают по стандартной цене, либо её заберут силой и не заплатят, еще и позором заклеймят, как предателей родины. Потом она попадает на аукцион. Чем слабее девка, тем вероятнее, что её купят в бордель.
– А аристократическая семья?
– Они имеют право выбрать сами жениха для своей породистой дочурки. Там и цены другие озвучивают.
– Я хочу домой, – скуксилась Таня.
– Может, тебе это поднимет настроение, но к нам обратилось сразу три девушки, чтобы сделать приворот на тебя.
– И вы согласились?!
– Нет! Мы привороты не делаем, хотя признаю, это было бы очень прибыльное дело.
– Не думала, что сразу стану популярной, будучи мужчиной.
– К чужакам местные девки готовы толпами в гарем идти. Видят другое отношение и из платьев выпрыгивают, лишь бы заинтересовать иномирца. Только на Ингварра в этом году сто тридцать приворотов пытались заказать. Очень уж он видная фигура. Все у него есть: и престиж, и деньги, и должность, и сила, да и собой недурен.
Их разговор прервал мощный стук в дверь.
– Там эти двое из твоего мира, – подсказал Дахот.
– Дахот, помоги. Как мне войти в мужской коллектив, не выдав в себе женщину? – быстро спросила Таня.
– Не притворяться.
– В каком смысле?
– Веди себя так, как вела бы себя обычно. Они не идиоты. Фальшь сразу раскусят. Не пытайся изображать из себя мужчину, когда ты им не являешься. Теперь иди, встреть их.
Таня поспешила открыть дверь. На пороге стояли норвежец и француз.
– Дринкен с нами? – весело спросил Арно.
Недолго думая, Таня согласилась. После напряжения последних дней ей хотелось расслабиться. Выбрано было небольшое и тихое кафе, где наблюдалось всего пара посетителей. Заказали местный аналог пива с легкой горчинкой.
– Лёха, у нас к тебе разговор личного характера, – едва принесли большие кружки, заговорил Арно. – Мы долго думали, совещались. Не пойми нас не правильно…
– Алексей, ты пид…р? – в лоб спросил норвежец с непроницаемым выражением лица.
Таня поперхнулась пивом, но чтобы выкрутиться из ситуации решила идти ва-банк:
– Нет, я… кастрат.
– Матерь божья! – закричал француз в шоке, едва не опрокинув на себя пиво. – Лёха, тебе fascistes отрезали яйца?!
Татьяна скромно промолчала. В лицах мужчин читалось столько сочувствия, что ей стало стыдно за обман.
– Выпьем за твои отрезанные яйца, – стукнул кулаком по столу француз и первым опустошил свой бокал.
– Давай не будем, – скривилась Таня.
– Оу, извини, я не подумал о твоих чувствах. Я-то понять не мог, чего магистры извинялись, когда тебя щупали. Отрезать яйца… звери… – не унимался француз. – Будь уверен, волшебники тебе помогут и вырастят новые.
– Заткнись! – прикрикнул норвежец. – Зачем ты даешь ему пустую надежду? Не научились люди еще исправлять то, что сломали злые камни, – и сказал свой тост: – За биомага.
– Да! Биомаг – это про тебя, Лёха! Ты сам себе все вырастишь!
– Арно, уймись.
Они выпили. Какое-то время неловко молчали, каждый смотрел в свой бокал, но первой не выдержала Таня:
– С чего вы взяли, что я из… этих?
– Ты отверг двадцать моих приглашений! – оскорблено пояснил Арно. – Как же я старался, чтобы изобразить влюбленную богатую мадмуазель! Столько бумаги испортил! Столько духов вылил! А ты! Отверг!
– Вы хотели надо мной пошутить и шутка не получилась?
– Да, – коротко признался француз.
– Эти предложения, – заговорил Ингварр, делая глоток, – неплохой способ быстро заработать. И нам, конечно, было непонятно, почему здоровый мужик отказывается, хотя нуждается в средствах. Но после твоего ответа, вопрос снялся сам собой.
Потом они пили, много пили. Расплакался пьяный Арно, делясь воспоминаниями о Гитлере и фашистах. Норвежец молчал. Опьяневшая Таня упала со стула, запутавшись в ногах. Их прогнали из закрывавшегося кафе. На улице мужчины громко пели военные песни на французском и русском. Им сделали замечание за шум. Арно спел на бис и едва не получил горшком по лбу. У самого порога дома нарвались на расэж. Подрались. Вместе удирали от представителей закона. Помирились с расэж. Снова выпили, снова спели. Норвежец молчал…
***
Домой Таня вернулась только под утро со здоровенным фонарем под глазом, разбитой губой и бровью. В своей кровати застала Пашу, который уснул, не раздеваясь, явно не дождавшись её. Стало очень стыдно перед сыном.
На стуле материализовался Дахот.
– Не умеете вы, люди, культурно проводить время, – укоризненно произнес он. – Ты себя в зеркало видела? Как ты с такой рожей на занятия пойдешь?
– Твоя дочь пила больше меня, а я за восемь лет всего один раз позволила себе выпить лишнего.
Дахот огрызнулся, но быстро остыл:
– Я тебя сегодня зауважал. Быстро сообразила, что нужно им говорить, чтобы подозрений не вызывать.
– Так вы меня и так сделали кастратом.
– Но ты ж об этом не знала.
– Могли бы сказать.
– Дополнительная консультация не входила в стоимость сделки.
В этот момент проснулся и широко зевнул Паша, а Дахот стал туманом и вылетел в окно.
– Привет, соня, – неумело попыталась прикрыться мокрым полотенцем Таня. – Как ты устроился? Как тебе одноклассники?
– Все хорошо. У меня большая комната и одноклассники дружелюбные, хотя некоторые глуповатые. Меня каждый день осматривают, – он хлопнул себя по груди. – Говорят я – находка для их исследований.
– Кто-нибудь из старых друзей тебя навещал?
– Жахо и Лафо. Они меня учат ювелирному делу. Буду драгоценные камни выращивать!
– Это просто отлично!
– Ты как… устроился?
– Тоже хорошо, я буду биомагом.
Паша нахмурился.
– У нас в классе говорят, что в биомаги идут только зануды.
– Можешь рассказать им про мои злоключения, – продемонстрировала разбитую физиономию Таня. – Скучно у нас не бывает.
Сын хихикнул.
***
Перед уроком на Таню не пялился только ленивый. Ее фингал буквально за каких–то пару мгновений оброс легендами. Пришедший на урок Жабос при взгляде на сизое лицо нелюбимого ученика и вовсе раскудахтался о моральном облике волшебников, что драться удел бесталанного отребья и Алексей такими темпами закончит жизнь в помойной яме. Но когда пришел аристократ Родак с двумя фингалами на лице, учитель ошеломленно заткнулся, а одноклассники расхохотались.
– А ну быстро в класс! – разозлился Жабос.
– Хорошо погуляли, – хехекнул Родак, оказавшись рядом с Таней.
Проводя урок, учитель постоянно упоминал имя Алексея то в каверзных примерах, то в шуточках. Но как он не пытался задеть Таню, у него ничего не получилось. Вины за собой она не ощущала.
После уроков Таня с удивлением узнала от задиры Родака, что в классе едва ли треть наберется учеников с даром тэй хала.
– У нас у всех есть магический дар. Но тэй хала не надо пить зелий, чтобы восстановиться после сильного волшебства, – пояснил одноклассник. – Мы талисманщиками называем тех, кто не тэй хала. В огромных количествах навешают талисманы, что ходят потом с трудом, – в его голосе послышалось презрение. – Ну, или если есть деньжата, бабу посильнее покупают – она любой пробел в магии восполнит.