– Сочувствую…
***
Через несколько дней Таня удивленно разглядывала возле своего кабинета плакат. На плакате изобразили страшную, скрюченную и явно художественно обезображенную бабку, за её спиной нарисовали тень Иро (его уродовать художник не рискнул).
– «Не будь как она эгоисткой, не сотрудничай с хранителями!» – прочитал Мак, приблизившись к Тане и закуривая на ходу.
– Похоже на рекламу Иро, – просипела Таня.
Мак весело хмыкнул.
– Пойдем, надо испытать противоядие.
Заметив, как она шаркает и боится упасть, он подставил ей руку опереться. В своем кабинете Мак помог ей сесть.
– Не знаю, как я дотяну до конца очищения. Паше всего шестнадцать, а его дядя уже ходячая развалина.
– В последние пять лет ты вообще встать бы не смог, – рассчитывал дозу Мак. – На втором году, скорее всего, впал бы в комму, пока камень тебя живьем доедал.
– Звучит жутко.
– Не менее жутко выглядит, – он протянул ей мензурку, куда влил противоядие. – Пей, не бойся. Я уже провел необходимые тесты.
– Ну что ж, убьем старикашку.
Таня опустошила мензурку, но каких-либо улучшений не почувствовала.
– Теперь будем наблюдать. Я подпишу документы о твоей госпитализации… в связи с ускоренным старением. Мне нужно, чтобы ты каждый день сдавал анализы…
Таня его не дослушала, так как повалилась без сознания со стула.
***
Сквозь сон Таня слышала не раз, как Паша читал ей книжку, чувствовала прикосновения, боль от уколов. Но выйти из странного состояния полусна полуяви никак не получалось. Тело отказывалось слушаться.
– Ты смотри, как новенький, – послышался голос Весельчака.
– Сейчас я его разбужу, следи за пульсом, – сказал Мак.
По телу прошел разряд тока, и Таня резко открыла глаза, но сразу же поморщилась от яркого света.
– Приглуши свет.
– С возращением, – помахал рукой Весельчак.
Таня посмотрела на каждого, кто стоял возле неё, и с удивлением остановилась на улыбающемся Паше.
– Сколько прошло времени? – попыталась она спросить, но языковой аппарат почему-то не послушался. И получилось нечто невнятное.
– Год, – понял её Мак и что-то записал. – Почти полное восстановление и омоложение организма.
– Не пытайся встать, – предупредил Мак. – Надо сначала мышцы привести в порядок.
– Можно зеркало?
Паша с охотой приблизил зеркало к её лицу. Таня внимательно вглядывалась в отражение.
– Я похож на приведение.
– На молодое приведение! – засмеялся Весельчак после того, как Мак перевел ему её слова.
По поведению биомагов, Таня сообразила, что Мак сохранил тайну в секрете, и все по-прежнему считали её мужчиной.
***
Таня разрабатывала мышцы и училась заново говорить. Мак работал над проблемой выхода из комы и быстрейшему восстановлению пациента. Только благодаря его помощи Таня сумела за неполный год восстановить речь. Не без его помощи она могла передвигаться мелкими шажками по поручням.
Паша привез мать на инвалидной коляске на конференцию по поводу её случая. Алексея бурно приветствовали, собравшиеся биомагии. Инвалидную коляску перенял Весельчак и подкатил к коллегам на задних рядах. Таня заметила, что восторга по поводу конференции сам Мак не испытывал, и был мрачнее тучи.
Причина пасмурного настроения стала понятна, когда началась конференция и перед аудиторией начал выступать нелюбимый Таней Жабос. Он представил противоядие, как свою разработку и показывал фотографии Алексея «до» и «после».
– Вот сволочь, он присвоил твое открытие себе, Мак! – не выдержал весельчак после окончания конференции. – Ну, сколько можно?! Ты же столько всего сделал для Харура! Как они могут так несправедливо поступать с тобой?!
Таня и вовсе от шока не могла ничего сказать. У неё в голове не укладывалось, как можно было присвоить чужое исследование.
– У них нет полной формулы, – остался спокойным Мак.
– Как так? – удивился биомаг.
– Они без спросу взяли мою формулу, заплатили за неё вышестоящему надо мной лицу. Но они не знают, что я пару фрагментов держал в голове и нигде об этом не записал. Я подожду, когда начнут поступать пациенты в критическом состоянии.
– Хитрый-хитрый Мак! А как же пациенты?
– Выживут, буду лечить. Их гибель будет не на моей совести.
– Это уже не первый раз? – спросила Таня.
– Нет, не первый. И мне надоело. Кажется, что в Харуре нет расизма и к таким, как я, все относятся одинаково дружелюбно. Поэтому предупреждаю сразу. К тебе, Алексей, будет точно такое же отношение. Если ты над чем-то работаешь, не записывай всю формулу, иначе её украдут, а тебя заткнут.
– Вас заставили её отдать?
– Алексей, ты наивен. Никто меня не спрашивал. Они просто её забрали. Пришли в мой кабинет и всё подчистили. На всякий случай, я попросил политической защиты у своего народа и предупредил о возможных последствиях. Вдруг меня захотят убрать, когда выясниться, что формула не та.
– Я с удовольствием подожду, – непривычно зло заговорил Весельчак, – когда эта скотина облажается.
Таня промолчала, но была полностью солидарна с Весельчаком.
***
Предсказания Мака сбылись в самых чёрных красках. После принятия неправильного лекарства, пациенты поступили сразу в морг. Началось разбирательство и нашли козла отпущения. Им оказался заведующий отделением, который числился соавтором магистра. Его наказали и посадили в тюрьму. Мака приписали как истинного соавтора.
– Снова его не наказали, – со злостью произнес Мак, когда они сидели в комнате отдыха. – Заведующий был всего лишь исполнителем его заказа.
– Он – чиновник. Его не накажут, – закурил Весельчак. – Ты бы знал, сколько народа мечтает, чтобы он случайно шею себе свернул.
– Почему у власти такие идиоты, как он? – вздохнула Таня. – Я никогда этого не понимал.
– Ай, пойду ставить старичкам клизмы, – махнул рукой Весельчак, – а то они меня заждались.
В комнате отдыха осталась Таня и Мак, пополняющий трубку для курения.
– Над чем сейчас работаешь? – спросил он, закуривая.
– Сразу над двумя проектами. Увеличение физической силы, чтобы сократить разницу между людьми и народом камней. А второе увеличение магической силы без использования женщин тэй хала.
– Второе очень рискованно… это вмешательство в очень крупную и прибыльную сферу.
– Знаю, поэтому официально у меня только один проект, с которым буду защищать научную работу.
– Уже подал заявку?
– Да. И меня зарегистрировали, несмотря на все расистские шуточки…
– Ну, ты хотя бы человек.
– Ты думаешь, меня это как-то защитит? – грустно спросила Таня. – Я бы никуда не лез, если бы мне позарез не надо было защитить научную работу. Без научной работы не закончить университета, и никто не станет меня обучать дальше. Из общежития могут выселить… на войну отправить…
– Ты боишься войны? – заметил Мак.
– Кто её не боится?
– В страхе нет ничего постыдного и тебе незачем проливать кровь за чужую страну. Я понимаю твое желание избежать призыва любой ценой и не осуждаю твой страх. По идее у тебя есть все шансы на защиту, ты взял очень интересный проект, возможно, что ты даже привлечешь внимание моего народа.
– А это хорошо?
– Очень хорошо, потому что, мягко говоря, они невысокого мнения о биомагах людях.
– И, кажется, я знаю из-за кого…
– Что ж, пожелаю тебе удачи.
– Спасибо.
***
Через четыре года Таня завершила работу над проектом и уже готовила его к защите вначале на конференции, а затем перед магистрами. Она как раз писала речь, когда в её лаборатории ворвались пятеро рослых мужчин в форме военных Харура. Светловолосые, кареглазые и курносые, что говорило о чистоте харурской крови. У одного из них был шрам на подбородке.
– Что происходит? – поднялась с места Таня, недоуменно разглядывая представителей закона.
На её невинный вопрос последовала агрессивная реакция. Мужик со шрамом пару раз врезал биомагу в челюсть и сломал нос. Уже после второго удара ошеломленная Таня упала на пол, из носа и рта закапала кровь. В голове гудело от боли, а в глазах всё плыло.