– Завтра съездишь за ней! – приказал я, уже не видя смысла срываться за внучкой Креста во второй половине дня, – Все равно лавку закрывать придется на время похорон и формальностей.
Рустам согласно кивнул.
Любовь-любовью, но настроения заниматься ею по соседству с покойником ни у меня, ни у партнерши не возникло.
– И как ты теперь? – спросила Юля, устраиваясь на моем плече.
– Встречу завтра внучку дяди Жоры, передам ей дела, а там посмотрим.
– К Солнцеву подашься?
– Не знаю еще, честно. А ты чем займешься?
– Знакомые в столицу зовут, обещают на хорошее место пристроить. Чуть ли не в императорскую резиденцию.
– Что за такие знакомые? – приревновал я.
– Старые знакомые, которые знают меня еще до… до всех событий. Не хочешь поехать со мной?
Отрицательно покачал головой – в Петербург не тянуло. А уж в императорскую резиденцию, где полно магов, способных увидеть мою «мантию» – и подавно.
– Я так и не спросил: а как ты с документами вывернулась?
Девушка попыталась уйти от ответа:
– Грустная история…
– Да у нас тут вообще веселье так и плещет! – усмехнулся я на ее отговорку.
Вздохнув, Незабудка рассказала:
– Когда я была маленькой, родители из деревни дальнюю родственницу в дом взяли. Хорошая девушка была – добрая, работящая. Мы с ней с десяти лет вместе росли. А потом ее губернаторский кортеж сбил. Не насмерть, умерла она потом, через неделю. Мучилась страшно! Я, когда Кучумова повесили, так напилась! – злорадно призналась Незабудка, – Танцевала на столе от радости! Чтоб ему черти в аду кипящего масла не жалели! – от души прокляла наемница покойного князя-губернатора, – Когда Юлю хоронили, ее документы затерялись, нашлись только потом – отец их зачем-то забирал, уже не помню зачем, а на место не вернул. Вот по ее паспорту я теперь и живу.
Пожалуй, впервые я мог верить ей на сто процентов – эта история в отчете Циркуля фигурировала как один из возможных мотивов для дальнейшей террористической деятельности Лили. И тогда понятно, почему мне она назвалась Юлей – скольки-то-юродную сестру так и звали.
– Давай спать! – зевнула подруга, – У тебя завтра тяжелый день. Надо сил набраться.
Спозаранку жилой этаж оккупировала баба Шайда, приведя с собой кучу знакомых и незнакомых соседок. Сначала женщины долго и слезливо мне сочувствовали, а потом развели суету. Своей подготовкой к печальному мероприятию они заняли все свободное пространство, уже вскоре выжив меня в закрытую лавку. Ближе к одиннадцати подтянулся Рустам, поразив необычайно респектабельным видом. Разглядывая преобразившегося охранника, с изумлением отметил, что он не намного меня и старше – борода, которую он сегодня утром кардинально сбрил, раньше добавляла ему лет десять, тогда как сам он едва ли разменял четвертый десяток. Ровесник Санни, плюс-минус год. И даже симпатичный: не красавчик, но без буйной растительности на лице ему явно было лучше.
– Поехал я, часов в шесть вернусь.
Выдал ему копию свидетельства о смерти и денег на дорогу. Потоптавшись, охранник поднялся переговорить с бабулей, а потом вышел на улицу снова через магазин.
Только успел настроиться подремать за конторкой, как зазвонил звонок. Ожидая увидеть на пороге забывшего что-то Рустама, распахнул дверь, но наткнулся взглядом на Хака.
– Скорбим? – незваный гость оттеснил меня с порога, по-хозяйски ввалившись в заставленный рухлядью зал.
– Не работаем сегодня, – хмуро начал я его выпроваживать.
– И завтра не будете, – не смутился молодчик
– Хак, не работаем! – ссориться с ним настроения не было – ни на что вообще настроения не было, в том числе и заниматься хоть какими-то делами.
– Помянем Креста? – неожиданно предложил мужчина, выставляя на прилавок литровую бутыль мутного пойла.
– Помянем, – вдохнул, соглашаясь.
Про себя я давно выяснил, что являюсь осторожным трусом, не склонным ни к авантюрам, ни к приключениям. Если честно, то чуть ли ни с самого начала путешествия мне хотелось вернуться в наш старый дом в Николаевске и зажить той тихой спокойной жизнью, против которой я так выступал два года назад. Увы… Зато после всех приключений распивать неизвестный напиток из рук вора при всем показном смирении проходило у меня по графе «идиотизм», поэтому выставил напротив самогона заныканный под стойкой для особых клиентов коньяк. Зимняя утрата пояса с деньгами и чемодана с приличными шмотками после глотка чего-то подобного «за Рождество» еще не выветрилась из памяти. Не думаю, что Хаку интересны копейки, лежащие в кассе, но кто за него поручится? Я – точно нет.