– Горе побежденным! – процитировала Маша что-то из классики, – Согласна, не подходит. Ты?
На прямой вопрос пришлось дать прямой ответ:
– Ты единственная здесь, кто знает, чей я сын. И тогда вопрос к тебе – зачем оно мне?
– Заработок, стабильность, безопасность. Тебя искали и, видимо, до сих пор ищут.
– Спасибо за заботу, но нет. Неинтересно. Я лучше Санни на трон посажу, чем здесь до конца жизни прозябать.
– Санни?..
– Князя Василия Солнцева. Пустынного Ужаса. Сейчас он известен как Красный Генерал.
– Понятно, – Маша стойко восприняла мой отказ, не став допытываться, шучу я или нет, – В таких глобальных планах места обычной случайной знакомой нет. Так что ты предлагаешь?
– Продать лавку сразу же после оглашения завещания. Полную цену я не гарантирую, наверняка получишь меньше ее настоящей стоимости, но с деньгами можешь устроиться в любом месте. Советую только «вуаль» не афишировать.
– Ты уже второй раз упоминаешь «вуаль», что это?
– Ты хочешь сказать, что не знаешь?
– Если бы знала, то не спрашивала, – нахмурилась собеседница.
– Про «венценосцев» слышала?
– Сильные маги.
– До «венца» есть еще две ступени: «вуаль» и «мантия». Ты видишь… не знаю как назвать… ауры у некоторых людей?
– Ту серую пелену, что над тобой?
– Да, это «мантия». Об этом тоже советую не распространяться. Не знаю, что доходило до тебя в твоем пансионе, но на магов сейчас охота. И ты, и я в группе риска.
– Успокоил… – со смешком прокомментировала Мария, – Жаль, конечно, что меня никто не учил. А ты можешь научить?
– Маша, мы сейчас с твоим наследством разбираемся!
– Уже разобрались. Продавай. Перспектива оказаться замужем за одним из местных бандитов меня не устраивает. И ты сам сказал, что я единственная знающая, кто ты, значит, в твоих интересах держать меня на виду. Так как, научишь?
Сейчас стало особенно заметно, что все показное спокойствие Марии – блеф чистой воды. Но я не мог не признать, держала она себя с поистине королевским достоинством. И все же помнят: «добрые дела воздаются»? Почему бы нет?
«Хак или Мурза? Мурза или Хак?» – думал я, подбрасывая монету. Пятерка улеглась орлом. Значит, Мурза. Сложный вариант, но тем интереснее.
Еще будучи моим надзирателем Иван Вершинин любил повторять: ни один план не проходит проверки боем, а остальные ему поддакивали, даже никогда не воевавший отец соглашался с ними, молча прикрывая глаза. Я их утверждение многократно пытался опровергнуть на практике, составляя хитроумные планы побегов, но если учесть, что меня всегда ловили, а единственный раз, когда не поймали, и плана-то никакого толком не имелось, сплошная импровизация… Как минимум, что-то в их словах есть.
Второй постулат от Вершинина звучал так: чем план проще, тем легче его все-таки воплотить в жизнь. Его я тоже принял на вооружение, садясь за разработку следующих шагов.
Что мне надо в конечном итоге? Всего три вещи: не дать Машку в обиду разным темным личностям, а на богатое наследство не только Рустам с бабкой желали бы лапы наложить, что делает вопрос личной безопасности девушки отнюдь не праздным. Второе – сохранить это самое наследство, предварительно переведя в универсальный вид – деньги. То есть попросту продать лавку. Уточню: продать за вменяемую цену. И последнее – спокойно уехать отсюда целыми-невредимыми и при своих.
Трудности ожидались со вторым и третьим пунктами, потому что простое и надежное решение первого совершенно случайно встретилось мне на нашей же улице при традиционном утреннем забеге за продуктами.
– Христ?..
– Колокольчик?..
Короткостриженная наемница в рабочем полунищем квартале смотрелась инородным элементом. Глава валькирий не отличалась ни высоким ростом, ни богатырским телосложением, даже в ее же отряде большинство девушек превосходило командира комплекцией, но было в ней нечто такое, отчего толпа спешащих по своим делам обывателей опасливо стремилась обогнуть скромно одетую замершую посреди тротуара фигуру.
– Ты свободна?
– Уже да.
– Не против посидеть где-нибудь?
– Если за твой счет, то я только за!
– Заметано! – и повел свою спутницу во все то же кафе, кишащее людьми в полицейской форме, с утро во всей округе работало только оно.
– Какими судьбами здесь?