– Сестра у нее действительно была, не родная, но любимая, – откликнулся я на том же языке, – И ее действительно сбил губернаторский кортеж. Только та Юлия умерла давно, это я тебе из независимого источника данные передаю, потому как тоже искал.
– Через Умника?
– Через Циркуля.
– Тоже нормальный сыщик, – согласилась наемница с моим выбором, – Ладно, что уехала, я и без тебя успела узнать. Надеялась, хоть ты мне что-то новенькое скажешь. Жаль.
– Так что насчет найма, Христ? Под оплату моими поделками? Ручаюсь, старые им и в подметки не годятся!
– Рассказывай! – потребовала потенциальная Машкина телохранительница.
Пришлось почти полчаса повествовать об обстоятельствах моей персональной катастрофы по имени Мария Пушкина. О, ёпта, а она ведь не Пушкина, мать-то ее в законном браке с капитаном состояла! Но вспомнить сейчас фамилию ее отца я не смог, капитан и капитан, для меня он так и остался безымянным.
– То есть кроме местного отребья ей ничего не грозит?
– Отребье настроено довольно решительно. Это я собираюсь за триста тысяч ее наследство сбагрить, а по-настоящему оно больше тянет. Согласись, деньги на кону серьезные.
– Но нужна она им живая и невредимая? – еще раз уточнила Христ. Хотел возразить: насчет «невредимости» имелись сомнения, но валькирия с лету отмела мои сомнения – Для заключения брака все-таки потребуется личное присутствие относительно целой невесты. На таких условиях я берусь! – поставила она точку, – Только, чур, оплату я выберу себе сама! Обещаю, наглеть не буду.
– По рукам!
Познакомив между собой Христ и ее подопечную на будущую неделю, я умыл руки, сбросив на женщин все хлопоты по оформлению наследства. Завещание – далеко не все, для законного владения требовалось оформить еще кучу справок в местной администрации, получить новое разрешение на торговлю и прочая, прочая. Беготни, короче, хватало. Но по заверениям старенького нотариуса недели на все процедуры должно было хватить. Хоть в чем-то от нашего райончика случилась выгода – мающийся бездельем юрист за сравнительно небольшое вознаграждение охотно проконсультировал: что, зачем и куда. А также сколько, что тоже являлось немаловажным.
Сам я заперся в кабинете дяди Жоры, устраивая периодические набеги на кухню, и ваял все, что считал способным помочь в нелегком деле убеждения потенциального покупателя. Просто избавиться – нет проблем, нотребовалось выбить посчитанную мною справедливую цену. Если идти нормальным путем, то складывался замкнутый круг: для законопослушных граждан магазинчик не представлял интереса – ну кому сдалась лавка старьевщика в криминальном привокзальном районе, если нет нужных связей? А незаконопослушным проще было отобрать, заставив Машу выйти замуж за своего человека. К тому же деньги водились далеко не у всех. Наверняка кроме Мурзы и Хака еще существовали личности, хранившие в загашнике нужную сумму, но раз я знал только этих двоих, то и планы строил с их участием.
Что ж, Вершинин в чем-то был прав: заготовка номер один провалилась в самом начале – в дом к Мурзе меня не пригласили, назначив аудиенцию в людном месте. Хак, сволочь, все-таки нашел, как обойти клятву, и не сказал, что мелких просителей вроде меня теневой мэр Казани принимает не в собственном доме, а в зале обычной чайной. Посторонних людей там, конечно, не водилось, но вариант с удавкой и последующим порабощением словом отпадал сразу.
Точно так же провалилась заготовка номер два – удостоившихся аудиенции очень настойчиво просили класть руки на стол, то есть любые действия с артефактами провести незаметно не удалось бы.
Заготовка номер три – обменять Машкину свободу на голову Хака – тоже пошла прахом. Совершенно случайно я заметил, как трепыхающееся тело в очень знакомых ботинках волокли на задний двор два бугая. Допрыгался «мужчина хоть куда»! Неудивительно, если даже баба Шайда знала о готовящемся перевороте.
– Мил человек, ты здесь никто, и звать тебя никак, – насмешливо произнес Мурза, выслушав мое предложение о покупке лавки, – За то, что смотрел за больным Крестом, моя тебе благодарность. Можешь спокойно уезжать, никто тебе слова дурного не скажет. А с наследницей мы ее дела сами порешаем. Иди, мил человек, не отнимай мое время.
– Наследнице семнадцать лет, что она с вами нарешает?
– А это не твое дело, милейший. Иди подобру-поздорову пока я не вспомнил, что ты рядом с ненадежными личностями последние дни крутился. А еще лучше – вали из города. Сроку тебе – до вечера!