«Если ХОРОШЕНЬКО вспомнить, то Красный с самого начала стал поддерживать конфликт Оранжа и Неба. Мне еще тогда показалось, что его это забавляет: стравливает двоих вспыльчивых, развлекается… Это мерзкая черта. Может ли Красный быть самозванцем? Да. Но вдруг он просто говнюк, обожающий отыгрываться на тех, кто слабее? Недаром же военный, оружейник. Как там его зовут вообще? С… Служивый?.. Солда… Страйк! Точно. А откуда я знаю?»
Но ответа на последний вопрос рекламщик не сумел бы доискаться без гипноза, так как пришел тот из глубин подсознания, фиксирующих происходящее всегда и постоянно. А упоминался позывной Красного в присутствии Фиола всего один раз, пока рекламщик находился в полуобморочном состоянии после вылазки за борт.
«Ладно, пусть будет Страйк. И я его боюсь… Не знаю, что делать. До конца не уверен даже в том, что не предатель Черный. Хотя у него было много шансов меня прикончить или подставить, он этого не сделал. И за Небо заступался… Наверно, все-таки свой…»
— Пап, — хрипло позвал ребенок, перебиравший застежки-липучки на огромной для него куртке.
— Что, мой хороший?
— Я хочу спать.
— Так спи. Или уснуть не получается? — Фиол приподнялся на локте, потянувшись к ночнику, чтобы выключить.
— Нет, я хочу СИЛЬНО спать, — с недетским вздохом объяснило чадо и вновь слегка вздрогнуло.
И астронавт запоздало начал кое-что понимать. Малыш говорил о крио-сне, он пожелал вернуться в капсулу заморозки и присоединиться к сверстникам, что спокойно дожидались прилета на Полюс в состоянии, близком к температурам ледников этого самого Полюса…
— Ты уверен? — обеспокоенно уточнил мужчина, и дитя кивнуло, всхлипывая. — Ладно. Хорошо. Честно тебе скажу: я сам собирался предложить тебе вернуться в крио, да медлил до последнего, и вот, к чему это привело… Прости меня, Тэш, — ребенок вновь расплакался. — Ну, ну, тише…
— Мне страшно.
— Да, я знаю. Но этой ночью я положу тебя спать с другими ребятами, и когда ты проснешься, будет уже новая планета… Новая жизнь. Согласен?
— Да, — Тэшка зашмыгал носом, завозился с салфетками. Он не уловил двойных смыслов в последних словах отца, да и кто бы на пятом году жизни разбирался в подтекстах?..
Они не покидали комнату весь день, хотя к вечеру сильно захотелось есть, особенно Теньку, который еще утром попрощался с завтраком. Увы, в комнате имелась лишь маленькая бутылочка воды, которую изолировавшиеся от экипажа люди рассасывали помаленьку, потихоньку. Коротая время, играли в ладушки и «что я вижу», отжимались на количество и вспоминали песни. Над одной песенкой, старой и глупой, Тэшка даже засмеялся, но тут послышался стук в дверь, и мигом побледневшее дитя метнулось в угол комнаты.
— Папа, не открывай!
— Тс-с, — нахмурившийся астронавт подошел к двери. В смотровом окошке размером с кулак был виден желтый скафандр. — Что надо? — громко осведомился Тенёк.
Знакомый голос навигатора из-за преграды звучал приглушенно:
— Да вот, проверяю количество оставшихся на борту адекватов. Рад, что ты здесь. А мини-Фиол как, в норме?
«Могли его подослать? Конечно. Он же, вроде, знакомец Красного».
— Уходи, — помолчав, велел Тенёк.
— Я волнуюсь за самого младшего товарища по команде, — был ответ. — Можно с ним поболтать?
— Нет, — обрубил рекламщик, и почему-то понадеялся, что после этого их оставят в покое.
Как бы не так.
— Эй, Тэшка, я твою шапочку нашел.
— Что? — громко удивился ребенок, забыв бояться. Не было у него шапочек на этом корабле, кроме как в запакованном ящике в хранилище, но зачем бы Желтому там ковыряться? — Какую шапочку?
— Не говори с ним, — недовольно велел в пространство Фиолетовый.
— Круглую такую, со стеклянным окошечком, — объяснил навигатор, проигнорировавший слова Фиола, который все равно не мог ему помешать. — «Шлем» называется. Я принес, и папки твоего шлем тоже тут. Оставлю под дверью.
— Спасибо, — вздохнул ребенок и вылез из уголка.
Недовольный Тенёк не мог не заметить, что чадо переключилось с ужаса на легкий интерес, и передумал прерывать чужое общение. На свой страх и общий риск он решил понаблюдать.
— Я когда пришел, слышал, что вы песни пели, — продолжил из коридора гость. — Значит, ты любишь петь, Тэшка?
— Нет, не очень… — ребенок смутился и неуверенно посмотрел на отца, после чего повернулся к двери. — Я больше рисовать люблю! Все говорят, что красиво получается!
— Значит, и правда красиво, — уверенно подтвердил Желтый, не видавший ни одной картинки. — А мне нравится программирование. Знаешь, что это такое?
— Это работа на компьютере, — уверенно предположил мелкий, потому что слышал что-то такое однажды.
— Правильно, — подтвердил Желтый. — Очень важная. Составление программ, и…
Дверь с шорохом приоткрылась. Желтый, сидевший прислонившись к ней спиной, поднял голову, встречая усталый взгляд Фиолетового. Два принесенных шлема чинно стояли у стеночки.
— Заебал, — шепотом укорил Тенёк и посторонился. — Заходи.
В чужой комнате навигатор в первую очередь снял свой шлем и пригладил собранные в пучок на затылке волосы, ободряюще улыбаясь ребенку:
— Ну что, покажешь картинки?
— Конечно, — приободрившийся Тэшка даже про голод забыл, обрадованно полез в рюкзачок, лежавший на одной из полок, за альбомом. — Самые красивые папа на стенку повесил!
— Вижу, вижу, — на серой стене очень выделялись пейзажи «Космос» и «Подсолнухи». Гость долго смотрел на цветы, и внимательно следивший за происходящим Тенёк не смог определить эмоций на его лице. — Ты когда-нибудь видел настоящие, живые подсолнухи, Тэшка?
— Неа, — малыш нашел альбом и теперь жаждал показать заинтересованному лицу. — На Марсе были, но в о-ран-же-рею пускали только за большие деньги, и мы с папой не смогли туда попасть.
— Так ты марсианин? — собеседники сели прямо на под, под спальной нишей ребенка. — Я почему-то думал, что ты с Сатурна.
— Нет! Это папа с Сатурна, а я на Марсе родился, как мама, — Тэшка немного поскучнел, как обычно при упоминании матери, но быстро оживился обратно. — А ты откуда?
— С Нептуна, — Желтый усмехнулся, будто вспомнил что-то не слишком неприятное, но, тем не менее, забавное. — Знаешь, где это?
— Конечно, — солидно ответило дитя космической эпохи. — Это на краю Солнечной системы, и дальше Нептуна только Плутон…
С обсуждения родных земель они перешли на рассматривание рисунков в альбоме, а Фиолетовый, сидевший в своей нише, задумался.
Он впервые услышал о том, откуда навигатор родом. Если до Сатурна сила Солнца добиралась с трудом, то уж о крайней, самой далекой колонизированной планетке той системы нечего было и говорить. Нептун царствовал во льдах и льдами.
Не вязалось это в представлении Тенька о Желтом товарище, но, как выяснилось, рекламщик имел свойство обильно ошибаться в людях. Начиная с собственной жены, и заканчивая экипажем, от которого осталось чуть больше половины голов…
— Папа, смотри, что мне нарисовали! — чадо подбежало с альбомом и гордо продемонстрировало картинку на краю одного из листов. В округлой летающей тарелке среди звезд мчалась куда-то веселая голубая собака с улыбкой до ушей. Должно быть, драпала от Оранжа и Лайма.
— Отличный рисунок, — Тенёк улыбнулся и потрепал дитя по волосам. — А ты сказал «спасибо», или опять забыл?
— Ой, — покраснев, Тэшка оглянулся на навигатора. — Спасибо… А как тебя зовут?
«В самом деле», — спохватился рекламщик. — «Я же так и не изволил вызнать…» — стало до того стыдно, что он чуть не покраснел вслед за ребенком.
Но Желтый явно не обижался.
— Мой позывной — Лимон, — объявил он.