— Наказываю себя за глупость, — голос получился излишне безрадостным и недружелюбным, рекламщик поспешил исправиться: — Я настолько агрессивно пиздил Красного, что однозначно занял первое место в списке на выброс.
— Самозванец уже за бортом, нет смысла еще кого-то выбрасывать, — устало, в тон собеседнику проговорил Желтый. Ему с довольно длинными волосами чиститься было сложнее, и навигатор явно переживал борьбу лени с чистоплотностью.
— Ты хорошо держался при его, хм, трансформации, — вздохнул Тенёк с достаточно убедительной легкой завистью. — А я чуть не обосрался. Ждал чего-то похожего на слизняка, только побольше, понимаешь?..
Они посмеялись, и Фиол вдруг представил, очень отчетливо, как сейчас встанет, ввалится в соседнюю кабинку и, опустившись на колени, заявит: «Лимон, поверь, я знаю, что предатели — это Оранж и Лайм, помоги устранить их по одному, пока они не объединили силы…» Хорошенько так попросит, убедительно, язык-то у него неплохо подвешен.
«С такой фантазией впору было идти в писатели и клепать эротические романы. Небось, сидел бы сейчас за столом в тесном кабинете стоэтажки на Марсе, работал бы, а не летел со смертниками нахер…»
Он не двинулся с места.
После очищения пришлось вновь воспользоваться чужой одеждой, и Тенёк в черных шмотках наблюдал за тем, как Лимон неуверенно открывает шкафчик Страйка и достает осиротевшую «пижаму» — темно-красный спортивный костюм.
— Не против, если я у тебя переночую? — Фиол смотрел на неторопливо облачающегося мужчину и не испытывал никаких чувств, кроме звенящего в ушах ожидания. Чего, спрашивается, ждал? Возможности что-то сделать и отсрочить неизбежное? А, может, «избежное»?.. Вдруг супруги прискачут, держась за ручки, и хором продекламируют: «Мы посовещались и пришли к выводу, что специалист по рекламе — крутая компания, куда круче навигатора, так что садись за стол с нами, бро!»
— Почему не один? — краткое любопытство, ни одной подозрительной нотки.
— Стрёмно после всего случившегося… Не жмись, лужу не напущу.
— Ладно, приходи. Расскажу на ночь сказку и поцелую в лобик, чтоб спалось.
Если бы учителя, когда-то давно в далекой Мемории подарившие Теньку возможность постигать древние истины, увидели его теперь, они бы охуели по полной программе и в ужасе воскликнули: «Пословицу «Держи друзей близко, а врагов еще ближе» надо понимать совсем не так!»
А Тенёк, лежа в одной нише с враждебным ксеноморфом, ответил бы: «Не орите, вы его разбудите».
И правда, Желтый довольно быстро уснул, повернувшись к гостю спиной, будто провоцировал на необдуманные поступки. За мерным движением грудной клетки соседа по постели Фиолетовый наблюдал еще с полчаса, прежде чем убедился, что сон непритворный. Только тогда рекламщик приподнялся на локте и прицельно выглянул в комнату — прозрачный для его глаз полумрак открывал унылый вид на пустые полки, чистые стены и задвинутую нишу противоположной стены. Во всем этом великолепии следовало вычислить тайник, где, предположительно, Лимон хранил личные вещи, которые не желал показывать широкой публике: некую фотку с детьми, флэшки…
«Под матрасом — вряд ли, высокий риск раздавить или помять. В вентиляции? Нет, робот может зацепить щеткой при очистке… Значит, я должен проверить во второй нише».
Дабы убедиться, что точно не пропустил на полу каких-либо подозрительно приподнятых уголков плит, Фиол уперся рукой в край ниши и перевесился через спящего, всматриваясь вниз. Нет, всё чисто…
Лимон именно этот момент выбрал для того, чтобы перевернуться на спину и садануть полуночнику локтем, после чего с чувством выполненного долга продолжить спать. Больно закусив губу, Тенёк промолчал и погладил ушиб, мрачно уставившись на хозяина постели. Горло ксеноморфа, так натурально, искусно вылепленное из материи еле заметно пульсировало от перекачки крови по артериям…
«Можно просто сдавить пальцами», — осознание факта приятно погладило рекламщика искушением, забылись даже страшные растущие из тел копья. — «А потом уже как-то оправдываться перед оранжево-зелеными, родным ребенком и самим собой всю жизнь… Зато я выживу, а он нет».
И Тенёк… тихо лег обратно, прижавшись к навигатору в поисках тепла. Не было никакого смысла нападать на это спящее существо, потому что кто бы из них двоих кого ни прикончил, судьбу оставшегося решали два других человека.
«Как разорвать эту западню? Ты не волнуйся, я придумаю…»
========== Дикая фиалка ==========
…Снежная целина хрустела под широкими лыжами, поблёскивая, словно солнечный хрусталь. Голубоватый горный ледник простирался под ногами необъятным простором, а свежий запах морозного кислорода наполнял легкие при каждом вдохе. Обрадованные безветрием крохотные ледяные кристаллы повисли в воздухе, еле слышно звеня.
Вся эта чистая красота окружала человека, бредущего по промёрзшей пустыне в полном одиночестве. Ходок не сбавлял скорости, когда поднимал лицо вверх и смотрел на алое небо, рассеченное сотнями волнистых мазков полярного свечения. Он не прекратил шагать даже после того, как темный изломанный силуэт горы вырос на пути и навис сверху опасными утёсами. Никакая не гора, нет — это разбившийся о планетную твердь космический корабль, вросший в лёд столько веков назад, что и представить страшно…
Вокруг руин высились нетронутые ледяные скульптуры, похожие на людей — пассажиры потерпевшего крушение судна, погибшие здесь же от холода и навсегда превращенные в часть пейзажа. Ходок проложил среди них лыжню равнодушно — ибо бессмысленно скорбеть по тем, кого под гнетом времени позабыли даже собственные призраки. Лыжи несли человека все глубже и глубже в заметенное снегом темное нутро корабля, где, как он чувствовал, сохранилась искра живого тепла…
…Первой мыслью при пробуждении было:
«Возможно, это мой последний день. Следует провести его достойно и завершить все дела».
А второй:
«Я проснулся из-за того, что Лимон попытался слинять из-под моей руки», — ведь перед наваливающейся дрёмой рекламщик обхватил Желтого поперек туловища, надеясь таким образом застать его пробуждение. Схема не подвела.
— Рано еще, — буркнул Тенёк, не открывая глаз и стараясь урвать последние минутки сонного тепла.
— Утро, — лаконично отозвался хозяин комнаты. — Пора поднимать задницы и решать проблемы, — он зевнул, — кото-орые никуда не исчезали. Так что вставай, пока я тебя не взбодрил.
— Звучит, как угроза, — признал Фиолетовый и изволил разлепить глаза, неохотно поднимаясь на четвереньки. — Я сваливаю, — встретившись взглядом с мирно лежавшим на спине Желтым, рекламщик осторожно перелез через него и оказался в прохладной комнате.
«У него щетина не растет», — размышления ворочались в голове неохотно, как холодная вязкая каша в неровном ящике. — «Это особенность копируемой человеческой расы? Или же ему влом имитировать такую хрень, как борода?»
«Завидую», — рекламщик уставился в пол и почесал свою ощутимо колющуюся щеку.
— Ты какой-то вареный, опять заболел? — выбравшийся следом навигатор, в отличие от соседа казался бодрым. Он делал зарядку, выполнял вращательные упражнения для рук и наклоны туловища. Одежда Красного на нем багрово светилась из-за близости невыключенного ночника, и это вдруг показалось Фиолу обидным. Почему Страйк продолжает портить жизнь, даже будучи болтающимся за бортом дохлым куском мороженного мяса с соплями?
А как ответить на вопрос Желтого, если очень сложно даже для самого себя без скатывания в паническое беспамятство объяснить собственные же ощущения? Сводившиеся к краткому осознанию: «Всё пропало». Не появился в мозгах за ночь гениальный план по спасению всех хороших и устранению всех плохих.