- Эрнест, - укоризненно сказала она. - А ведь совсем недавно мы думали одинаково.
- Мы и сейчас ближе, чем когда-либо, - быстро сказал он. - Пойми, мы оказались на обочине главной ветви эволюции. Словно динозавры. Словно неандертальцы.
Старуха перестала вывязывать петли и внимательно взглянула на мужа.
- Эрнест. Я мало что понимаю. Прости. Я больше слушалакак ты говоришь. Вы с Ральфом очень похожи.
Наступила тишина. Они сидели, глядя друг на друга из разных углов маленькой комнатки. Сундук, диван, кресло и стул, на стене снимок в золоченой рамке - тех времен, когда они были молоды, рядом - стенные часы - даже не слышно, как они тикают, наверно, остановились ночью, а может, вчера или и того раньше. Тишину разорвал громкий лай. Он замер на высокой ноте, а потом послышался жалобный удаляющийся вой, словно собака убегала, поджав хвост.
Резкий звук звонка.
- Ax! - вскрикнула Елена. Клубок шерсти упал у нее с коленей и покатился к столу.
- Кто там еще? - удивился старик.
- Не отворяй, - шепнула она.
Он встал, снисходительно улыбаясь, и, шаркая шлепанцами, направился в прихожую. Сначала скрипнул засов, потом дверь.
- Добрый вечер, - раздался молодой женский голос. Старуха сидела, прислушиваясь.
- А-а, добрый...
- Я разыскиваю мать Ральфа Боита.
- Да? Моя... жена в комнате.
- Ваша жена?
- Меня зовут Эрнест Боит.
- Но ведь... Я думала, вы...
- Проходите, пожалуйста, налево.
В комнату вошла высокая темноволосая девушка в красном платье. Стройная и тоненькая. На ногах розовые чулки и туфельки, как из перламутра. Через плечо - сумочка.
- Добрый вечер, - сказала она и взглянула на старуху огромными печальными глазами.
- Добрый вечер, - ответила та.
- Не буду мешать, - буркнул старик. - Пойду в сад. Взгляну. Что-то хмурится, будет дождь.
- Нет-нет, - словно испугавшись чего-то, запротестовала старуха. - Останься.
- Как хочешь.
Он подошел к креслу и скрылся за раскрытой газетой.
- Да... Значит, это вы... - старуха беспомощно стиснула в руках неоконченное вязанье. - садитесь... - она указала на диван.
Девушка присела на краешек.
- Значит... Вы ищете мать Ральфа? Я его мать, могу вам чем-то помочь?
- Вы должны знать, где он, - ответила девушка.
- Я? - удивленно взглянула на нее старуха.
- Конечно.
Старуха беспокойно заерзала на стуле.
- Видите ли, Ральф давно не был здесь, - неуверенно сказала она. - Вам, вероятно, лучше спросить кого-нибудь из его друзей. А я даже не знаю, кто они и где живут. Вы должны знать. Спросите их.
- Я спрашивала.
- Ну и что?
- Возможно, они не хотят сказать.
- А почему бы им не хотеть? Да... А, собственно, зачем он вам?
- Я скоро стану матерью.
- Ох, - смутилась старуха. - Я не заметила...
- Но я еще не знаю, решусь ли рожать, - сказала девушка.
- Минутку, - старуха насупила брови. - Почему не знаете?
- Если Ральф не вернется... Это зависит от него...
- Значит, это он?!
- Да.
- Он знает?
- Нет, Он неожиданно исчез.
- Странно, - задумалась старуха.
- А вы не пытались его разыскать? - спросила девушка.
- Дом и сад - вот весь мой мир. Я давно не выходила за его пределы. Муж был в лечебнице, а я...
Девушка опустила свои огромные глаза.
- А я искала. Но напрасно. Пока он сам не захочет, никто его не найдет. Никогда.
- Вы думаете... он... - с тревогой спросила старуха.
- Ваш дом - последнее место, где я спрашиваю о нем. Завтра я тоже уйду.
- Куда?
- Если он решился, то и я стану кем-нибудь другим. Жаль, когда-то я думала, что мы сможем быть вместе...
- А ребенок?
- Из-за него я и откладывала. Может, мне легче было бы найти Ральфа, если бы я не была похожа на себя. Но это бы означало конец для ребенка. Но ничего, завтра я стану другой женщиной. Возможно, более красивой, от которой такой человек, как Ральф, не ушел бы. Или мужчиной, и постараюсь завоевать сердце какой-нибудь другой женщины... Жизнь в любом случае впереди... Не та, так другая.
Ее глаза стали еще больше от набежавших слез. Она даже не открыла сумочку, чтобы поискать платочек и вытереть щеку, и медленно поднялась с дивана.
- Ну, я пойду.
- Постойте! - воскликнула старуха. - Так же нельзя!
- А что мне остается? До свидания. Точнее - прощайте, мы, вероятно, больше не увидимся.
Направляясь к двери, она задержалась около старика, поглощенного изучением газеты.
- С вами я тоже прощаюсь, - сказала она. - Хорошо, что вы живы. Помнится, Ральф как-то говорил, что у вас неважное здоровье. Но, надеюсь, теперь все в порядке. Это хорошо. Вместе всегда лучше...
- Да-да, - подтвердил старик, опуская газету на колени.
- Не вставайте, - запротестовала девушка, видя, что оба встали, чтобы проводить ее.
- А если все-таки Ральф появится? - неуверенно спросила старуха.
- Зачем? - рассмеялась девушка и тряхнула длинными волосами. - Любовь хороша тогда, когда она есть. Сегодня я и сама вспоминаю только какие-то мелочи. Например - глаза - они всегда у него задумчивые и печальные, а еще зеленые. Он говорил, что унаследовал их от матери, но я вижу, и у вашего мужа такие же.
Старик поправил пальцем сползшие на кончик носа очки.
- Ну, прощайте, - девушка улыбнулась старухе. - И не надо меня провожать.
Она повернулась и быстро вышла. Еще некоторое время был слышен стук ее высоких каблучков. Потом воцарилась тишина. Только где-то далеко все еще жалобно выла собака.
- Эрнест, - тихо сказала женщина.
- Да?
- Что это значит?
- Ну... ничего, - проворчал он. - После приступа, когда я последний раз лежал в клинике, я попросил, чтобы мне дали новые хорошие глаза. Зеленые, как твои. Для них это не проблема.
- Эрнест, это неправда.
- Уверяю тебя.
- Ты весь - другой. Я же вижу. Чувствую. Ты даже говоришь иначе. Кем ты... Кто ты?
- А кем я могу быть? - беспомощно спросил он.
Он снял очки и, щуря глаза, потер пальцами переносицу. Хотел что-то сказать и встретился со взглядом старухи. Очки стукнулись об пол.
Он неожиданно ссутулился и закрыл лицо руками. Сидел так долго, а она глядела, как дрожат его плечи, и тоже не могла произнести ни слова. Он заговорил, но это уже был другой, совершенно другой голос.
- Прости... мама, - сказал он.
- Ральф?!
Она вскочила так резко, что откинутый стул с грохотом упал на пол. Вязанье сползло на ковер.
- Зачем?! - Она смотрела на него своими выцветшими, некогда зелеными глазами. - Ведь Эрнест... Ральф, что это значит?