— Э, да тут, оказывается, не так уж пусто, — он усмехнулся в тонкие усы и, прыгнув в комнату, остановился перед ребятами. Шамсулвара не дыша прижался к стенке, испуганно глядя на офицера. Казалось, он вот–вот закричит, но Абдулатип зажал рот рукой. Не обращая внимания на ребят, Гусейн быстро оглядел все углы, заглянул под валявшуюся в беспорядке одежду и, наконец, очевидно, не найдя того, что искал, вышел.
— Ушел, не бойся, — шепнул Абдулатип другу. Со двора слышались голоса мюридов.
— Ив сарае его нет, господин офицер, — говорил один из мюридов.
— Сволочи! — вне себя кричал Гусейн. — Я вам покажу. Повешу на первом дереве! Отдать красным такой пулемет!
— Наверное, они его уже в крепость утащили, — сказал Иса.
— Молчи ты! Все вы курицы! Были бы мужчинами, не было б в ауле нн одного партизана. — Гусейн в злобе так толкнул ворота, что они чуть не сорвались. Ребята тихо сидели в комнате. Долго еще был слышен с улицы топот мюридов.
— Они пулемет ищут. — На лбу у Шамсулвары выступили капельки пота.
— Думают, партизаны украли, — смеялся Абдулатип. Он выглянул в окно. — Хорошо, дождь шел, а то бы они по нашему следу на кладбище пойти могли. А теперь — попробуйте‑ка найдите.
Днем в ауле только и разговоров было, что о ночном происшествии. Говорили разное. Одни уверяли, что ночью, мол, какие‑то двое мюридов пытались залезть в дом вдовы Маседо, а в это время партизаны украли их пулемет и увезли в крепость, другие утверждали, что мюриды имама гак не поступают, что в дом к Маседо лезли переодетые красные, а мюриды, мол, хотели их прогнать. Чего только не говорили. Хвалили храбрую Маседо, которая, не испугавшись ночных пришельцев, разбив кувшин об голову одного мюрида, с кинжалом бросилась на другого.
Абдулатип и Шамсулвара посмеивались над этими хабарами. Как только отряд Гусейна выехал из аула, мальчишки, не теряя времени, отправились на кладбище. Понадежнее спрятав пулемет, они пошли домой к Абдулатипу.
— Где тебя носит? Всю ночь дожидалась, не сплю, — набросилась на него Издаг. «Знаю как ты меня ждала», — подумал про себя Абдулатип.
— Мы у Шамсулвары ночевали. Отец не вернулся?
— Не вернулся. Как бы имам не арестовал его из‑за этого большевика. Вот и брат мой то же говорил.
Из кухни донесся вкусный запах жарившихся чуду с творогом. Шамсулвара взглянул на Абдулатипа: мальчишки здорово проголодались.
— Ничего я не готовила. Когда отца дома нет, и огонь зажигать не хочется, — соврала Издаг.
Она пошла на кухню и вынесла сухой холодный чурек, который уже четвертый день валялся в тарелке.
— Нате вот. Больше ничего нет, — резко сказала она, поджав губы. Абдулатип понял, что просить бесполезно. Ребята взяли хлеб и вышли. Во дворе к ним подбежал Горач: видно, тоже был голодный. Абдулатип сунул ему кусочек чурека. По улице бежали ребята, крича, что поймали красного партизана. Абдулатип с Шамсулварой тоже побежали к краю аула, к тополям, где стояли дозоры мюридов. Со стороны крепости скакали двое верховых. Один из них тянул за собой длинную веревку. Абдулатип не сразу понял, что к ней был привязан человек. Руки у партизана были связаны сзади, мюрид держал веревку, заставляя партизана бежать наравне с конями. Одежда на партизане была порвана, лицо в кровоподтеках. Он бежал босиком: сапоги его мюрид привязал к седлу.
— Прочь с дороги! — крикнул на ребят мюрид, скакавший впереди. Мальчишки расступились, с жалостью глядя на партизана. Абдулатип протиснулся вперед и вскрикнул: в партизане он узнал Сааду, тот взглянул в его сторону, и на его запекшихся губах мелькнула улыбка.
Он подмигнул Абдулатипу: смотри, мол, не выдавай меня. Но мюрид обратил внимание на крик мальчика, хотя и не успел заметить, кто кричал.
— Кто из вас знает этого человека? — спросил он.
Все молчали.
— Да он не из этого аула, кто его может здесь знать, — сказал ехавший позади мюрид, — Поехали. А вы расходитесь, — крикнул он в толпу. — А вот будем вешать эту свинью, всех позовем смотреть, — и мюриды направились к сараю Дарбиша, который был превращен в тюрьму.
Абдулатип подмигнул Шамсулваре. Приятели пошли вслед за мюридами. Открыв дверь сарая, они втолкнули Сааду туда. Потом закрыли дверь на тяжелый засов и защелкнули замок.
— Ты стой здесь, — сказал старший мюрид своему напарнику, — а я коней отведу. Да смотри в оба!