— Он тут, Джамал, — показал он на сарай, думая, очевидно, что тот, пьяный, плохо смотрел.
— Тут, говоришь? Смотри, свинья! — Старший мюрид изо всех сил толкнул ногой дверь сарая.
Мюрид не верил своим глазам. Сверху на потолке сарая зияла огромная дыра.
— Вах! — Мюрид схватился за голову.
— Пока ты тут покуривал да развлекался, этот бандит вылез через эту дыру!
Мюрид, дрожа от злобы и страха, бросился вдоль улицы, стреляя на ходу. Из ворот вышла женщина, прикрыв лицо платком. Мюрид на ходу сорвал с нее платок, заглядывая в лицо.
— Вах! Простите. Думал — не партизан ли, — он бросился дальше, а растерявшаяся было женщина схватила камень и швырнула в мюрида.
— Будь дома мой брат, он бы голову тебе сорвал, — плача, крикнула она и, закрыв лицо руками, убежала.
А мюрид все бежал по улице, расталкивая прохожих.
— Партизан убежал, держите его, — кричал он. — Ах, бедная моя голова!
— Чего орешь как баба! — догнал его старший мюрид. — Лучше скажи, кто тут был еще, кто помог ему доску на сарае сверху снять. Мюрид совсем обалдел. Маленькие черные глазки сбежались к переносице.
— Кто тут был? — Он стукнул себя кулаком по голове. — Да это ж он, этот фокусник.
— Какой фокусник?
— А… — мюрид махнул рукой. Тут он заметил подъезжавшего Гусейна и совсем замер от страха.
Узнав у старшего мюрида, в чем дело, Гусейн побагровел. Злые колючие глаза его сузились.
— Знаешь ли ты, болван, кого упустил? Красного лазутчика, правую руку Атаева. — И, размахнувшись плетью, он ударил мюрида по лицу. — Повешу, если не найдешь мне его! Иди, показывай, какие из мальчишек тут были тогда.
Мюрид бросился искать Абдулатипа и Шамсулвару, но среди аульских ребятишек, толпившихся у сарая, их не было.
— Удрали! — мюрид чуть не плакал. Гусейн приказал собрать перед мечетью всех аульских мальчишек. Скоро рваная босоногая шеренга выстроилась возле мечети. Перед ней с плеткой в руках расхаживал Гусейн.
— Ну, кто из этих? — крикнул он совсем потерявшему голову мюриду.
— Вроде их тут нет… Один худой был, я его враз узнаю, а с ним — толстый такой. И собака с ними.
В этот момент Горан, очевидно, в поисках Абдулатипа, протиснулся вперед.
— Вот она, эта собака! — заорал обрадовавшийся мюрид.
— Вот оно что, — хмыкнул Гусейн. — Ясно. Пошли. А вы можете расходиться, — крикнул он ребятам.
Гусейн с мюридами бросились к дому Чарахмы.
— Наверняка дома спрятались, куда им деться, — говорил старший мюрид.
Гусейн рванул ворота и, гремя шашкой, взбежал на крыльцо. Не взглянув на испуганную Издаг, выскочившую на веранду в одной рубашке, он бросился в комнату, обшаривая один за другим все углы. Мюриды рыскали на чердаке и на сеновале.
— Что случилось, дорогой? Кого ты ищешь? — дрожащим голосом спросила Издаг.
— Сынка твоего мужа! Он, подлец, освободил красного лазутчика и где‑то спрятался.
— Красного лазутчика! — побледнела Издаг. — О Аллах! — она присела на стул. — Я не видела сегодня этого щенка, — сказала наконец она. — В доме его нет.
— Куда же он мог деться? — Гусейн стоял посреди комнаты.
— Может, во дворе прячется? — сделала предположение Издаг. — Клятый щенок! Одни неприятности из‑за него!
— Не волнуйся, сестра. Найдем его.
Мюриды уже шарили во дворе. Гусейн сунул шашку в стог стоявшего у веранды сена, потом воткнул ее в стог кизяка.
— И тут нет…
А Шамсулвара и Абдулатип, прятавшиеся от Издаг на сеновале, услышав голоса приближавшихся к дому мюридов, скрылись именно за стогом кизяка. Через щели хорошо был виден весь двор. Шамсулвара дрожал от страха. От кизячной пыли першило в горле, мальчики едва сдерживались, чтобы не кашлянуть. Видя, что Гусейн направляется к кизяку, Абдулатип весь сжался, ему вдруг стало холодно, но он сдержал себя, вовремя закрыв ладонью рот Шамсулвара.
Во двор заглянул Назир. Видно, он зачем‑то искал Гусейна.
— Эй, Назир, иди‑ка сюда! — позвал Гусейн. — Как, думаешь, где могли спрятаться эти негодяи?
— Вы в сарае в сене ищите, он там всегда от Издаг прячется, — сплюнув, сказал Назир. — Или за кизяком.
«Ну, подожди, — Абдулатип, услышав это, задрожал от злости. Если жив останусь, разделаюсь с тобой», — он сидел, боясь шевельнуться. Шашка Гусейна прошла около его локтя. Шамсулвара чуть не вскрикнул, Гусейн опять сунул шашку в щель, она скользнула как раз между ребятами, ободрав Абдулатипу локоть. «Если в третью щель сунет, попадет прямо в грудь мне», — подумал вдруг Абдулатип и, стиснув зубы, закрыл глаза.
Но в это время прибежавший Горач, неистово лая, бросился на Гусейна. Побледневший Гусейн резко обернулся, бросив шашку в ножны.