"А то я думаю, чего она испанский учить начала, тоже мне придумала" Элиза невольно улыбнулась, она смогла заставить саманту немного улыбаться, а это уже большое достижение сейчас
"Ну девочка занимается само развитием, почему бы и нет?" С легкой усмешкой парировала Сэм
"Лучше бы она немецкий учила, могла бы родителей Майкла послать куда подальше на их родном" на этой фразе Саманта окончательно не выдержала и прыснула со смеху от неожиданности этого заявление
"Хорошо она тебя не слышит сейчас, а то ты её знаешь, послушала бы твои советы еще" они обе улыбались, было что-то такое приятное в том чтобы на время отвлечся от тревоги и вечных мыслей о том как же там Джон. И ведь Элиза говорила правду, Джон был взрослый и сильный мужчина, Саманта естественно понимала это, у неё не было сомнений в своём подчинённом, но тревога к сожалению не была чувством подвластным ей или кому либо ещё.
Саманта немного поправила протез и кивнула своей какой то мысли
"Всё же ты права Лиз" девушка улыбнулась и заправила прядь черных волос за ухо, её взгляд смягчился, она потихоньку начинает принимать факт того что от её беспокойство все равно ничего не изменится, но внутри все равно было мерзкое чувство, будто интуиция подсказывала ей не забывать, и с каждым днем оно становилось все хуже и хуже.
Наказание
"Боль это боль, как её ты не назови"
(-Агата Кристи "Как на войне")
"Видимо нам с вами придётся провести профилактические действия
У Джона помутнело в глазах, в голове был белый шум а во рту пересохло как в пустыне сахара. На дрожащих коленях он выпрямился и повернулся к главе который смотрелна него с тенью улыбки, он будто ждал этого момента, он явно знал что Джон оступится и с нетерпением ждал его наказания. Офицер дрожал хоть ветра совсем не было, конечно у него был вариант ударить главу, он бы даже скорее всего смог вырубить его, но было страшно, впервые Джону было настолько страшно что подступала тошнота, видела бы его со стороны Саманта то смеялась бы над ним до конца жизни. Он закусил губу и спокойно, насколько мог, кивнул
"Да отец Йосиф, я п-понимаю вас" как бы он не старался говорить уверенно, но кого он обманывал на самом то деле? Он дрожал как осиновый лист на ветру и заикался как школьник у доски. Джон продолжил тупо смотреть в пол ожидая что же ему скажет отец Йосиф, эту чувство было для самого Джона чем то необычным и стыдным, он всегда хихикал когда в фильмах видел "полное послушание" и всегда думал что ну он то точно не будет ждать чьих то приказов, а теперь этот сильный и независимый парень ждал когда ему разрешат двигаться или хотя-бы бы поднять глаза. Отец Йосиф явно знал как Джону не комфортно и тянул время наблюдая за парнем
"Иди дитя моё, ты свободен пока что" Джон мигом опомнился и пулей вылетел из комнаты главы, его сердце пропустило пару ударов, горло парня душили поступающие слезы, нк плакал он давно, особенно от страха. Закрыв за собой дверь Джон впервые не потянулся к замку, две недели что он здесь был, каждый раз он ловил себя на том что ищет ключ от комнаты а когда не получалось то пытается подпереть её силой. На этот раз он просто прикрыл дверь и сел на пол пытаясь понять почему его вдруг так трясло, он не первый раз работал пол прикрытием но никогда не было такого эффекта.
Снаружи комнаты стало подозрительно тихо, Джон даже немного задремал около прохладной стены, дверь открылась и парень чуть не взвизгнул от испуга. В комнату заглянул чуть более здорово выглядящий Даниэль, к нему вернулся лёгкий румянец и блеск в глазах
"Б-брат?" Он опустил взгляд и прочистив горло продолжил "отец Йосиф хочет чтоб я рассказал тебе про наказания, это же твой первый раз" он закусил губу и вздрогнул, видимо от воспоминаний от недавней порки. Джон глянул на него и поднял бровь ожидая когда парнишка наконец начнёт говорить. Даниэль помолчал пару секунд а пото закрыл за собой дверь и стыдливо опустил взгляд
"Я не знаю как это объяснить, можно я просто покажу?" Он робко промямлил и начал поднимать подол своей робы оголяя бледные худые ноги, Джон старался не пялится или хотя-бы не делать это настолько откровенно, его не привлекали мужчины, парниша вызывал скорее жалость и интерес.
Даниэль снял робу и остался в одном нижнем белье, боксеры обтягивали худую пятую точку парня, он обильно покраснел и отвел глаза, он слегка наклонился показывая свою спину, бледная кожа покрыта шрамами разной степени свежести, красные полосы украшали всю поверхность его спину