"Зовите меня отец Йосиф" представелся мужчина, он смотрел Джону в глаза и ожидал его реакции, очевидно положительной. Джон кивнул пока его лицо скревилось от очередного якобы случайного касание к ожогу на щеке, парень боялся как бы ему туда не занесли инфекцию, ведь очевидно врача тут не было, если они конечно вообще верили в науку и медицину и не булут лечить его наложеннием рук. Поход через темные и богато обставленые коридоры продолжался в тишине, если не считать звука шагов о паркет и разговоров в общем зале в конце коридора, как джон понял, все работы которые выполняла паства, или как они себя величали 'члены семьи' были отменены из-за приходо в эту самую семью нового члена. Двери двух комнат которые находились последними и к которым и привел его так назваемый 'отец' слегка отличались отличались от других простых деревянных дверей. На озадаченое лицо Джона отец Йосиф нарочито мягко улыбнулся
"Одна из комнат моя а вторая моей славной дочери, она не часто выходит из нее, бедняга страдает сильными головеыми болями" его бархатный голос и безупречная улыбка давала чувство ложной безопасности и будто некого родства, зная эти уловки, и держа в голове образ рыжеволосой красавицы с похожой обворожительной улыбкой он не верил этой милой оболочке. Йосиф коснулся одежды мужчины: обычной серой майки и черных джинс, он слегка коснулся рукава его футболки с выражением отвращения на лице
"Эта одежда... тебе придётся одеться так же как мы, ты понимаешь это?" Его улыбка мигом сменилась холодным выражением лица, его голубые глаза изучали мимику молодого полицейского, Джон старался сделать овечьи, пустые глаза и кивнул, но внутри у него все сжалось, ведь одежда будет сожжена а вместе с ней и трекер местоположение, но он знал что соглашаться со всем что говорит 'отец' было важно для доверия, а доверие в случае Джона был было залогом успеха в расследовании
"Конечно отец Йосиф, я понимаю, это все тянет меня к той, грешной жизни" если парень что-то и запомнил от лекций эксперта по сектам и от наставление Лейтенанта так это то что лидеры таких общин крайне самовлюблены, а таким людям нравится когда их безмолвно слушают и соглашаются с каждым их словом, это может помочь разговорить этого... отца Йосифа, если это конечно его имя...
Джону уже хотелось вернуться к работе над мелким и незначительным делами, или даже к осмотру трупов от которых он всегда кривился, особенно от утоплеников, от них у Джона всегда было плохо, он совершенно не был брезгливым, просто не любил эту часть работы, но даже при осмотре тела с отрезаным языком ему было не так жутко как сейчас. Чувство абсолютной изоляции было не самым худшей частью, а именно отсутствие личного Я, там наверху он был офицером Джоном Стэнбергом, волевым полицейским с забаными шутками, а тут он был просто 'брат Джон' овечка в стае а не самостоятельная единица как он привык
"Это ваша комната брат мой" дверь закрылась за спиной парня и он оказался в некой спальне, кровать практически без постельного белья и подушка больше похожая на камень, да и шкаф с одинаковой бежевой одежды, похожих на рясы, на стенах картины святых мучеников, навострив уши он услышал звуки скрипки из одной из комнат. Он тут один, без связи, без личных вещей и оставаться ему тут пока не найдёт улики.
"Дитя мое, обед у нас всегда в десять" послышался все тот же уже к сожалению знакомый и жуткий бархатный баритон, Русый парень глянул на деревянные часы которые висели над шкафом, время на них было девять пятьдесят, стоило готовиться к встрече с братьями и сёстрами...
Трапеза
Не громкие шаги офицера отдавали глухим стуком о дорогой паркет, в общем зале слышались голоса, видимо он немного задержался. Войдя в зал Джон хотел быстро сесть на свободное место но на его плечо легла тяжёлая рука
"Братья и сестры, это брат Джон, новый член нашей маленькой семьи" голос отца Йосифа звучал над самым ухом, парень оглядел стол и верно глава сказал, за столом сидели человек пятнадцать, двое детей и тринадцать взрослых не считая отца Иосифа. Все радостно, даже слишком радостно и с явно странным этнузиазмом улыбнулись и представились, но Джон мало что запомнил, он был сосредоточин на разглядывать и поиск заметных ран и шрамов ра их лицах, особенное внимание он уделял женщинам и детям, женщин было чуть больше, их было шесть.