Парень оглянулся, и воистину, комната была пустая, словно все давно разошлись, оставив его одного. Он медленно встал и улыбнулся мужчине слегка кривой улыбкой, в которой читалась усталость, безмерная усталость и легкая покорность.
"Конечно, отец Йосиф," прошептал он еле слышно. Он с трудом дошёл до комнаты, ноги казались налитыми свинцом, каждый шаг отдавался болью в коленях и спине. Он тяжело лёг на кровать, словно рухнул под тяжестью прожитого дня, а из его глаз вдруг хлынули слёзы. Тихие, почти бесшумные рыдания пронзали тело офицера, вся боль, ненависть и тяжесть вырывались в немых всхлипах, скручивали его, сжимали, словно невидимые верёвки.
Сон, на удивление, у офицера был спокойным, таким светлым, что казалось, будто все беды остались позади. Во сне он вновь был в участке, получал очередной выговор от лейтенанта за мелкие просчёты, вечером гулял в парке, слушая пение птиц, а главное — на его лице в этот момент была широкая, искренняя улыбка, а в душе царила благодать, редкая и хрупкая.
В одной из соседних комнат лежала Сара. Её глаза были широко раскрыты, взгляд устремлён в никуда, сквозь потолок, сквозь стены. Сегодняшняя терапия никак не давала ей покоя. Отец что, не понимал, о ком Даниэль говорил? Этого не может быть. Отец всё понимает, всё знает, значит, он так проверял её преданность Богу и преданность ему самому. Он ведь её отец. Именно так. Так и есть. Эта мысль укрепляла её, придавала сил.
Сара с лёгкой улыбкой протянула руку под матрас и нащупала второй свёрток. Он успокоил её. Отец точно в ней не разочаруется. Она крепче сжала его, прижав к груди, словно это был ключ к её будущей верности, к правильности её пути, она не знала что в свертке, но доверяла той кто отдал его ей. С этой мыслью девушка провалилась в спокойный сон, где она спасала бесценные книги от злых пожарных, зная, что впереди важная миссия, от исхода которой зависело всё. И в этом сне, среди пламени, среди суеты, она шла вперёд, твёрдо, уверенно, зная, что делает всё верно, что её ждёт награда за старания. И в этом сне лицо отца светилось гордостью, подбадривая ее дальнейшие действия
Сэмми
Стоя на балконе и глядя на звездное небо, Саманта Эверлес никак не могла расслабиться. Ни медитации, ни дыхательные практики, которым ее старательно учили еще в академии, ни даже привычная сигарета не помогали. На душе было мерзкое, скребущее чувство вины, липкое и неприятное, словно иголки под кожей. Она отправила своего коллегу, а главное — близкого друга, туда. Конечно, Джон сам изъявил желание, он настоял, уверял, что всё будет в порядке... но легче от этого не становилось. Мысли крутились по кругу, тяжелые и неотвязные.
"Мам," неожиданно послышался за спиной тихий, немного сонный голос. Саманта обернулась через плечо и сразу же улыбнулась, увидев свою старшую дочь.
"А тебе не пора ли спать? Завтра в школу" мягко спросила она, быстро затушив сигарету о перила балкона и полностью повернувшись к Эллисон, саманта не хотела подавать дурного примера с курением, поэтому если и курила дома то редко и когда дети не видели, но иногда просто надо было.
"Не спится," пожала плечами девочка, подходя ближе. Ее голос дрожал от волнения.
"Почему ты не говоришь, что с Джоном?" Голос Элли был полон обычной бунтаркой натуры свойственной всем подросткам, саманта не могла жаловаться, сама была не самым лёгким подростком в своё время
"Элли..." Сэм сжала губы в тонкую линию, подбирая слова, девочка могла все понять, но Сэм совершенно не хотелось окунать её в эту кроличью нору какой была её работа
Это полицейска—"
"Да знаю я!" перебила дочь, вдруг вспыхнув.
"Я эту фразу слышу с шести лет! Ну хватит уже, мам, прошло десять лет! Я почти взрослая! Я имею право знать!"
Эллисон подняла на нее свои темно-синие глаза, полные упрямства и боли. Саманте стало тяжело дышать. В эту секунду Элли была до ужаса похожа на своего покойного отца — та же форма глаз, тот же надлом в голосе. Рана от потери мужа, была все ещё слишком свежей.
"Элли..." — Сэм глубоко вздохнула, подавляя желание обнять дочь и разрыдаться вместе с ней. "Через неделю, я тебе обещаю. Только через неделю. А сейчас — иди спать."
Она повернулась обратно к балкону, делая вид, что разговор окончен, но уже не закурила — просто смотрела в темноту, где медленно гасли звезды. В тишине раздался приглушённый скрип закрывающейся двери — Эллисон всё же ушла спать.