По прибытию в комнату 'отца' Авраам встал в ступоре, смотря на уже не так обильно стекающую кровь, на нож на тумбе, на перекошенное в смерти лицо. Сделав глубокий вдох, он снял с головы Сары терновый венок, морщась от уколов, осторожно, медленно, почти бережно, разломал его надвое и кинул на пол с глухим стуком, отчего сердце Сары сжалось, кольнуло, будто отозвалось эхом. Сара хотела взвизгнуть, испугаться, или расплакаться, но почему-то не чувствовала этого страха, не чувствовала той паники, которой ожидала. Демон, что был в обличии её любимого отца, уже не сможет причинить боль её Аврааму, не сможет отнять у неё больше ничего.
"Тебе тяжело?" его голос звучал мягко, тихо, не осуждающе, не упрекающе, он действительно беспокоился, искренне, с той теплотой, которой Сара и ожидала от него, ее Аври всегда был таким и эта стабильность успокаивала.
"Да, но я знаю, что это не мой папа, а демон в его обличии… но я буду скучать" Сара сделала шаг в сторону парня, запнувшись о край ковра, и прижалась к нему, а он, в свою очередь, взял её за руку, совершенно не обращая внимания на кровь, которая пачкала его ладонь, стекала меж пальцев, оставляла на коже красные полосы, и эти отметины, скорее всего останутся навсегда, даже если не физически.
"Что дальше?" Авраам мягко гладил её пальцем по ладони, показывая, что он рядом, что он с ней, что не исчезнет, что не станет боятся ее, и никогда не увидит в ней монстра
"Есть одна идея" она улыбнулась, блекло, устало, поправила прядь волос, оставляя кровавую полосу на лице, словно метку, как вечное напоминание о том, что было сделано, и о том что нельзя больше вернуть.
Супчик
"Меня прозвали богомол, а вот в чем дело..."
('Кальян у каннибала- 2рбира 2риста)
Джон проснулся в необычной тишине, и понял, он наконец выспался, спустя все эти недели.
"Странно" пронеслось у него в голове, "а где же утренняя молитва?"
Лениво надев рясу, он вышел за дверь, где собралась вся паства, так же в недоумении. Люди переглядывались, шептались, но молчали, стояли плотно, будто боялись отходить друг от друга. Спустя пару минут вышла Сара. Джон сразу заметил, что чего-то не хватает в её не меняющемся образе, а именно извечного тернового венка. Там, где он был, сейчас офицер мог увидеть красные точки по периметру лба, без сомнений, это были маленькие уколы от шипов.
"Извините, что заставила ждать" девушка мягко улыбнулась, но в её голубых глазах блестнуло что-то опасное, точная копия взгляда её отца.
"Папа сейчас сильно болеет, пару дней он попросил меня следить за всем" её голос звучал уверенно, но Джон всё равно чувствовал нотки фальша и лжи, хотя как таковых причин сомневаться в словах девушки у него не было. Да и что он мог бы сделать? Обличить её во лжи? Точно не лучшая идея. С этими мыслями он пошёл заниматься делами.
Пока женщины подметали, учили детей и кормили кур, он вместе с Даниэлем пошёл на морозную, зяблую улицу помогать латать теплицу, где выращивался виноград. Они долго работали, стучали молотками, старались починить трещины, чтобы спасти нежные растения от холода. Джон чувствовал, как ветер пробирается под одежду, заставляя дрожать. Даниэль работал медленнее, часто останавливался, облокачивался на стену теплицы, ловил дыхание, его руки дрожали, а лицо становилось всё бледнее, очевидно без задорного энерниченого Оливера работа шла долго и очень тихо.
На кухне в это время стояла Сара с тесаком для мяса. Рядом стоял Авраам, молча напоминая, что он тут, чтоб помочь, но давая своей Саре делать наконец то, что хочет она, а не то что правильно про чьим то меркам. Взмах, удар и сразу был слышан неприятный хруст кости. Она выкинула кисть и теперь уже аккуратно снимала мясо, резала как курицу и кидала в кастрюлю супа. Во время процесса она постукивала ритм, который когда-то услышала от преподавательницы по скрипке. Руки её двигались спокойно и уверенно, она делала это всю сознательную жизнь, для неё это была простая, привычная работа хоть и в слегка другом варианте.