Последнее слово Кулика насторожило — какое-то масонство, прямо-таки. Но он не придал значения, решив, что неправильно понял интонацию — все же на английском не столь часто приходилось говорить в жизни. Но следующие слова заставили его непроизвольно вздрогнуть.
— Вы ведь рассказали мистеру Сталину об «Манхеттенском проекте», Грегори? Вижу, что рассказали, а ведь работы там ведутся в обстановке полной секретности, можете мне поверить.
— Генерал Гревс свое дело знает, Фрэнки, только вся штука в том, что вам было бы лучше не выпускать джина из бутылки, особенно такого, которого обратно не загонишь, и способного испепелить человечество подрывом десяти тысяч ядерных зарядов. Причем настолько возросшей мощностью, что все ваши физики сейчас об этом даже не подозревают. Они как дети в песочнице — стоят песчаный замок и не подозревают, что нет материала хуже для постройки. Такой дом развалится при первом порыве ветра.
Кулик в одночасье протрезвел — понимая, что его «раскололи», как колуном сухое полено. И что скверно, Рузвельт моментально оценил его непроизвольную реакцию, лучше бы не расслышал его вопроса и переспросил. Таким приемом пользуются маститые политики, тот же Сталин, который скрывает знание английского языка и вначале внимательно выслушивает переводчика, хотя уже думает над ответом, выиграв для него время.
— И разве удастся сотворить бомбу действительно такой разрушительной мощи, о которой мне говорили?
В голосе Рузвельта прозвучала толика скепсиса, вот только взгляд был серьезней, даже предельно серьезный, собранный, волевой.
— Да, уже через два года и восемь месяцев она будет испытана на живых людях — вы сбросите на Хиросиму и Нагасаки две таких бомбы, и снесете города с земли, превратив их в сплошные руины. А многие люди просто испарятся в огненной вспышке. Нет, это будете не вы отдавать приказ, вы умрете в апреле, бывает. С утра будете чувствовать себя хорошо, а там, раз и все произойдет очень быстро. Зато вице-президент Трумэн станет президентом, хотя сам бы на выборах провалился бы с треском. А так вполне законный и легитимный президент получился. Со Сталиным также произойдет — стоит ему покуситься на «верхушку» партии, на ее власть, и отравят, причем охрана к нему врачей подпускать не будет. А вот господин Черчилль вас двоих намного переживет, за девяносто лет дотянет. Странные гримасы у жизни, вы не находите. Предупреждаю вас сразу — Жданова отравят, а меня в пыточной камере забьют, потом расстреляют.
Кулик усмехнулся, поглядывая на ставшего предельно собранным президента. Никакого скепсиса, сплошная решимость и потемневший взгляд. Но так как ФДР молчал, маршал решил «подкинуть дровишек».
— Интересно, кто за всем этим стоит? Но да ладно — спустя двадцать лет ваш президент и наш Никита Хрущев, кто Сталина сменил бы, подвели бы мир к грани ядерной войны. Да-да, мы тоже создадим «спецбоеприпасы», когда Трумэн нас начнет пугать атомной бомбой, а ваши военные подготовят план с уничтожением всех крупных городов моей страны. Замечательное будущее, вы не находите, Фрэнки?
— Хм, а вы действуете решительно, маршал, — Рузвельт улыбнулся, что было странно. — Помнится, этим летом вы торжественно похоронили одного партийного деятеля, погибшего на фронте.
— Там сама судьба распорядилась, стоило мне немного изменить ход войны. Я сам удивился такой кончине.
— А как звали президента, который с ним этот самый «Карибский кризис» устроил, о котором я понятия пока не имею.
— Джон Кеннеди, самый молодой президент — тогда ему было сорок лет. Его, кстати, чуть позже в Далласе убили, застрелил снайпер.
— Джон Фицджеральд Кеннеди, сын сенатора? Командир торпедного катера US NAVY?
Улыбка у Рузвельта вышла странной, многозначительной. И после паузы президент тихо сказал:
— Недавно погиб у Гуадалканала со всем экипажем — вот такие «превратности» судьбы, вы не находите, Грегори?
Экипаж торпедного катера РТ-109, погибший в ночном бою у Гуадалканала — в реальной истории этих парней спасло чудо, сейчас не повезло. Бывает…
Глава 52
— Пока атаки отбили, но по балкам снова собираются, товарищ генерал. Постоянно стараются с флангов зайти, маневрируют, артиллерию подтягивают, и после короткого обстрела атакуют. Умеют воевать, гады.
— А что вы хотели, полковник, они с тридцать девятого года со своими танками этим делом упражняются — опыт накопили изрядный, и тактически нас пока переигрывают.