— Ты прав, Эрих, и я сейчас сообщу тебе о предложениях ОКВ…
Зимой 1943 года в южнорусских степях все чаще и чаще можно было видеть подобные картины — завоеватели покорно шли в плен, этим «зольдатен» невероятно повезло, многие из них выживут в плену, и после того как востановят все, что их же руками было порушено, вернутся на родину, пусть и не все — время такое. Зато исполнилась мечта других, которым обещали землю и рабов из «унтерменшей». Насчет рабов обманули, а надел все получили в «вечное владение», но маленький — в два квадратных метра чернозема…
Глава 56
— Где вы начали воевать с нами, генерал?
Гудериан с нескрываемым интересом смотрел на сидящего перед ним командира 25-го механизированного корпуса Павлова, захваченного в плен под Запорожьем в результате успешного контрнаступления. Обожженное лицо, обгорела и правая рука, на которой белела повязка, сделанная немецкими врачами — генерал был вытащен из горящего танка в бессознательном состоянии и очнулся уже в плену. Фельдмаршал долго воевал с русскими, еще с прошлой войны, потом пришлось воевать с ними в частях «балтийского ландвера», несколько раз побывать в России — так что язык понимал, знал даже суть «крепких выражений», и при необходимости мог объясниться напрямую, минуя переводчика. И сейчас беседовал с русским наедине — так более доверительно, не под запись — допрос это совсем другое, чем вот такой «разговор по душам» двух танкистов.
— Командиром дивизии 22-го мехкорпуса, на Украине, под Дубно. Потом под Ленинградом на Волхове, заместителем командира 46-й танковой бригады. Там под командованием маршала Кулика мы вашу 4-ю танковую группу генерал-полковника Гепнера хорошо потрепали, марша на Тихвин у него не получилось. Затем сражался под Москвой, уже против вашей 2-й танковой армии, и опять против Гепнера, потом Гота — и небезуспешно, вы быстро к Орлу отступили, а потом еще дальше к западу. За эти бои получил механизированный корпус под начало и звание генерал-майора. Да три ордена — считаю, что воевал достойно, и умереть теперь не страшно.
Русский генерал усмехнулся, взял предложенную сигарету, прижал короб спичек раненной рукой, чиркнул и закурил. Движения не суетливые, страха не чувствовалось — он совсем не напоминал тех советских генералов и офицеров, что часто попадали в плен летом сорок первого года. Там в глазах была растерянность, здесь же полная уверенность, и не только в собственных силах, а вообще. Такое ощущение, что именно он одержал победу, а не сам попал в плен к противнику, с которым столь долго воевал.
— А как вы оцениваете противостояние с панцерваффе, не только недавнее, но с самого начала войны. На собственном опыте, так сказать. Мне было бы интересно узнать ваши ощущения и мысли.
— Летом сорок первого как слепые котята тыкались, не зная, что и делать. У меня в дивизии почти четыре сотни танков было — три десятка КВ с большой башней и 152 мм гаубицей, остальные «двадцать шестые», из них сорок огнеметных. Сейчас бы я ими иначе распорядился, не бросал бы в атаку на вашу пехоту, у которой «колотушек» и противотанковых ружей до хрена было. Ставил бы легкие танки исключительно в засады, при поддержке «климов» — хрен бы вы насыщенную «сорокапятками» оборону проломили, в которой по сути два гаубичных артполка, семь десятков стволов — я считаю и обычный дивизионный полк. А если бы тогда сообразили легкие танки в «панцер-ягеры» переделывать, ваш бы блицкриг на «старой» границе бы и закончился. Какое без танков наступление, какие прорывы — любой «клин» растерзали быстро, как сейчас зачастую происходит, когда ваши танки с мотопехотой под перекрестный огонь «гадюк» выползаете.
Гудериан имел живое воображение, и, представив как в июне-июле тысячи Т-26 превратились разом в противотанковые САУ, вздрогнул. Тут русский полностью прав — блицкриг бы остановился, ведь значительной частью большинства танковых дивизий, десяти из семнадцати, что были задействованы на восточном фронте, являлись легкие танки Pz-II с 20 мм орудием, и средние Pz-III с 50 мм и 37 мм пушками. Остальные дивизии были укомплектованы машинами чешского производства, теми же «двойками» по весу, но с 37 мм стволом. По-настоящему средних танков Pz-IV было всего по десять (третьего взвода в ротах не имелось) на каждый танковый батальон, и те вооружены короткоствольными 75 мм «окурками». И это действительно счастье, что русские имели огромную силу, но не только не умели ей воспользоваться, но даже не представляли, как ей правильно распорядится. Вот потому до Москвы и дошли, а там блицкриг и закончился.