— Все. Он там весь.
Этого хватило. Сладкая волна сжала изнутри, Лин ощутила член Асира полностью, от головки до прижавшейся к промежности мошонки, дыхание сорвалось.
— Да, — выдохнула Лин, — да. Да.
Кажется, она так и повторяла это «да», содрогаясь в очередном оргазме, комкая простыню и всхлипывая, уплывая во тьму.
Когда открыла глаза, за окном полыхало предзакатное низкое солнце, заливая комнату оранжевым теплым светом. Лин не сразу поняла, где она. Долго рассматривала край широкой кровати, на которой лежала, тонкие белые занавеси на распахнутом окне, белые простые стены без каких-либо украшений. Тело наполняла незнакомая сладкая истома, голова была пустой и легкой, хотелось лежать вот так, смотреть в окно и ни о чем не думать. Но, едва Лин приказала себе вспомнить…
Нет, память не обрушилась вся сразу. Вспоминались обрывки, иногда совершенно непонятные. Гневное лицо владыки на фоне цветущего жасмина и почему-то дрожащий голос Хессы. Снова владыка, с незнакомым Лин выражением горькой нежности: «Глупая анха. Моя анха». Распирающая боль и шепот: «Он там весь».
Вот это, последнее, прорвало плотину. Лин даже не вспоминала, а будто проживала все заново, и казалось — вот-вот, еще немного, и снова улетит в оргазм, от одних только воспоминаний. Она застонала, и тут полную восхитительных картин тишину нарушил голос, который Лин совершенно не ждала услышать здесь и сейчас:
— Очнулись? Как самочувствие, агент?
Лин повернулась на бок и попыталась сесть. Удалось с трудом. Чувствовала она себя то ли основательно пережеванной, то ли прокрученной через мясорубку, при этом восхитительно легкой, счастливой и зверски голодной. Профессор сидел с книгой у другого окна, рядом на столике в беспорядке стояли полные и полупустые и валялись пустые склянки, флаконы и бутылки.
— Хорошо, — коротко ответила Лин. Медиков не принято стесняться, и все же при одной мысли, что профессор наблюдал все то, что… Лин сглотнула и добавила: — Есть хочется.
— Поднос на столе справа от кровати.
Осознание окружающей действительности наконец включилось, оттеснив яркие, сладостно возбуждающие воспоминания. Лин обнаружила, что постель под ней чистая, без признаков всего, что они тут вытворяли, разве что промокшая от смазки. Что сама она тоже чистая и укрыта легкой, почти невесомой простыней, в которую и завернулась, перебравшись поближе к еде.
Еда была скудной, ничуть не соответствующей ее зверскому голоду. Тонко нарезанные вареное мясо и сыр, пирожки с фруктами и с творогом, холодный травяной чай.
— Переедать вам нельзя, — объяснил профессор. — Ешьте и отдыхайте. Можете походить по комнате, если голова не кружится, но постарайтесь, чтобы в любой момент было на что опереться.
— Все так плохо? — Лин наслоила на пирожок мяса и сыра и впилась в получившуюся башню зубами.
— Не настолько, чтобы считать вас восставшей из мертвых, но достаточно для того, чтобы я убивал свое время в такой утомительной компании.
— Ну простите, — очевидно, профессор пребывал не в лучшем настроении, а если учесть, что он и в лучшем был той еще ядовитой гадюкой… Лин махнула рукой на попытки хоть что-то узнать и сосредоточилась на еде. Которая, к большому сожалению, закончилась как-то слишком уж быстро.
Мысль походить по комнате казалась здравой. Еще более здравым было бы залезть в горячую воду, боль в мышцах ясно на это намекала, но грузить этим желанием профессора Лин не собиралась. К тому же… она, скорее всего, где-то в покоях владыки, лучше вести себя вежливо и не соваться, куда не приглашали.
Однажды уже сунулась.
Пришлось прикусить костяшки пальцев, чтобы не застонать в голос. То воспоминание и так было слишком ярким, возвращалось и мучило каждый день, но теперь… «Тогда я еще не был владыкой, которому лижут зад… Тогда ты еще не боялась меня». Наверное, ей повезло. Сказочно, невероятно повезло, что течка пошла как-то не так, и что она чуть не умерла. Иначе владыка не взял бы ее, совершенно точно не взял бы. За Лин сыграло то самое, за что она владыку уважала безмерно и чем в итоге обидела. Асир был в ответе за всех своих анх, знал и принимал это. За всех, даже за оскорбившую его Лин.
Она добрела до окна, привалилась к раме. Комната была на втором этаже, за окном шелестел листвой виноград, цвели на высоких шпалерах розы, рассыпал брызги фонтан. Сад был пуст, залит тенями и прекрасен, и напомнил о другом садике, в котором они с владыкой просидели почти до рассвета за разговорами. Тогда Асир, наверное, что-то в ней увидел. Что-то, из-за чего возился с Лин, вправлял ей мозги… а потом все так отвратительно закончилось.