Асир поднял голову. Сквозь кровавую муть в глазах он Дара почти не видел. И отчаянно, до зуда в пальцах хотелось и правда выстрелить.
— Детей не трогать, — слова давались тяжело. Руку на рукояти свело от напряжения.
— Это недальновидно. — Фаиз приблизился тоже. — Они могут знать больше, чем Кадорим. Они важнее, чем он. Это шанс не просто разобраться в замыслах Джасима, а сыграть на опережение. Он знает, что ты никогда не тронешь детей. Пользуется твоими слабостями.
— Мне очень нелегко это признавать, — вмешалась Лалия, — но, кажется, я впервые в жизни согласна с нашим бесценным господином тайным советником. Помнится, когда мне было десять…
— Я сказал — нет. Дети и слуги останутся здесь до выяснения обстоятельств. Но ни один из вас не тронет их даже пальцем. Это ясно?
— Ты совершаешь ошибку. — Фаиз отошел.
Асир разжал пальцы, впихнул Дару в руки второй дальнострел, сказал коротко:
— Проверь заряды. — Обернулся к Лалии. — Поднимайся. Мы идем стрелять.
ГЛАВА 2
Утро после праздника настало ближе к полудню. Может, остальной сераль и встал как обычно, Лин не знала. Сама она безобразно заспалась — не помешали ни голоса в общем зале, ни заглянувшая Хесса (та, правда, будить не стала и тихо вышла), ни смазка, которой, по ощущениям, стало больше, чем вчера.
На губах все еще ощущался вкус вина, винограда и владыки. На коже под кромкой халасана, который Лин так и не сняла, все еще чудилось осторожное, слегка щекотное прикосновение. В ушах звучал низкий, глубокий голос: «Ты пахнешь иначе». «Этого ты тоже не должна стыдиться». Откуда владыка взял, что Лин могла бы стыдиться поцелуя?
Это был хороший вечер. Несмотря на обжигающие и испепеляющие взгляды, чужие запахи, толпу и неизбежную неловкость. Лин хотела продлить ощущение спокойного счастья, но любая ночь рано или поздно заканчивается, даже если ухитришься растянуть ее до обеда.
Поднявшись, Лин пошла не сразу к умывальнику, как всегда, а впервые за все проведенное в серале время остановилась у зеркала. Смотреть на собственное привычное лицо было странно. Вчера смывала нарисованную красоту и не думала ни о чем, настолько глубоко погрузилась в счастливый транс. Проводила по губам смоченной в бальзаме губкой, а чудился поцелуй владыки. Заходилось сердце, между ног становилось горячо и влажно. Если бы он предложил вчера не дожидаться течки, пошла бы с ним с радостью. Но у него есть Лалия. Глупо ждать слишком многого.
И все-таки…
«Иногда это добавляет привлекательности», — Лин задумчиво обвела пальцем мочку уха. «У тебя правда сочные, — коснулась губ. — И сейчас станут еще сочнее». Вчера Лалия искренне хотела сделать Лин красивой. Скорее всего, ради владыки, но Лин все равно была благодарна. Она не знала и даже в самых смелых мечтах не думала, что может быть такой.
И волосы. Владыка любит волосы. «Во многих смыслах», — сказала Лалия, интересно, о чем это? А мастер так выразительно смотрел вчера, будто своей короткой стрижкой она оскорбила его чувство прекрасного и профессиональную гордость. Не из-за того, что короткие волосы — признак трущобных или психичек, как не уставали напоминать многие в серале. А потому что «длинные вам будут больше к лицу» и «грешно обстригать такое богатство».
Лин сняла перед сном заколки и шпильки, но ее прическа все еще не стала прежней. Даже за ночь волосы почти не растрепались, легли гладко после нескольких движений расческой.
Если мастер не забудет свое обещание и пришлет шампунь и бальзамы… даже интересно, что может выйти из ее вечно лохматой шевелюры.
«И понравится ли это владыке…»
Последняя мысль была сейчас, пожалуй, неуместной, и Лин отвернулась от зеркала. Умываться, завтракать… или уже обедать? А, неважно. Главное — никаких глупых мечтаний. Пусть все идет, как идет.
Но, странно, ей даже есть не хотелось. Взяв вместо обычного завтрака кружку кофе и булку с кунжутом, нашла Хессу — та читала, сидя на бортике бассейна.
— Доброе утро.
— Да уж, доброе, — ухмыльнулась Хесса. — Ты пропустила все самое интересное. Рассказывать, или обойдешься?
— Обойдусь, — решила Лин. — Как-нибудь потом, когда мне будет не настолько хорошо.
— Целовалась, — ухмылка Хессы стала шире. — Понравилось, даже спрашивать не надо. И еще вот это, — она почти дотронулась до ошейника, в последний момент отдернув пальцы. — Мне Сальма объяснила, что эта штука значит. Владыка оценил?
Лин откусила булку и пожала плечами. «Владыка заметил», — это она могла сказать точно, а оценил ли? И если да, то как? Жизнь покажет.