Хесса села на кровати, из зала доносились привычные разговоры ни о чем. Правда, иногда казалось, что слышит имя Лин, шепотом, то ли с насмешкой, то ли с опаской — как бы чего не вышло. Хесса усмехнулась. Интересно, догадываются эти змеюки, где именно проводит течку Лин? Наверняка нет. А то давно бы уже захлебнулись ядом от зависти. Удивительно, но даже Сальма к ней сегодня не заглядывала. Они вообще не разговаривали после той злополучной драки. За все эти дни хорошо если перекинулись парой фраз. Впрочем, виновата в этом была точно не Сальма.
Хесса поднялась, подошла к окну, всматривалась в темноту до рези в глазах. Она снова все делала не так. Только вот подсказать, как надо, не мог никто, да Хесса и не стала бы слушать, потому что должна была справиться сама. А если нет — значит, туда и дорога.
— Прошу следовать за мной, госпожа.
Она дернулась от неожиданности, угодила локтем в раму и зашипела от боли. У двери склонялся в поклоне один из клиб. И, выходя за ним из комнаты, Хесса задавалась единственным вопросом — почему не спросила, куда следовать. Это было бы со всех сторон нормально, но она промолчала. Даже уже понимая, куда ведут, узнавая повороты и лестницу, не могла открыть рот — боялась совпадений, хотя откуда бы им взяться? «Слишком многого ты стала бояться, Дикая. Заделалась в нежные. В нужные. Да сдалась ты ему сто лет. Сдалась? Или нет?» Хесса и сама бы не смогла сейчас сказать, отчего ей больнее — от того, что готова перешагнуть последнюю черту, наплевать на все, что раньше было важнее жизни, или от того, что Сардару эта глупая жертва вообще не нужна — выслушает и пойдет дальше. Мало ли в серале анх, мало ли тех, кто пускает на него слюни. Только вот молчать дальше Хесса не могла. Дело даже не в Сардаре, а в ней самой. Последняя точка. Край. Рубеж всего. И самое главное: под тошнотворными апельсинами — запах владыки.
Сардар разливал что-то малиновое по бокалам. Хесса потянула носом — вино. Клиба вышел, закрыв за собой дверь, и Хесса прислонилась к ней затылком, облизывая губы. Колени подкашивались от идиотской слабости. Зато стало хорошо. Так нечеловечески, умопомрачительно хорошо. Здесь. С ним. Сейчас. «Блядь и все великие предки. Ну за что? Почему именно он? Почему не какой-нибудь незаметный клиба? Все было бы проще. Гораздо».
Хесса смотрела. Жадно, боясь упустить даже самое незначительное движение. Все-таки позвал. Все-таки нашел время. Стоило ли оно того? Сардар под ее взглядом обернулся, оперся задницей о стол, скрестил руки на груди, и Хессе захотелось повторить его жест. Только вот отгораживаться и защищаться сейчас нельзя. Сама все затеяла — самой и расхлебывать. Открыться. Настежь. Знать бы еще — как.
— Ладуш меня просвещать отказался. Таинственный, как лесные плясуньи. Не пойму только, какого хрена такая секретность. Что опять не так?
— Он ничего не знает, — у Хессы получилось отлепиться от двери. Хотелось ближе. Прикоснуться, вдохнуть запах. Или просто встать рядом. — Может, догадывается, но надеюсь, что нет. Я и так идиотка с длинной историей. Рановато для продолжения. Мне нужно поговорить с тобой.
Сардар приподнял брови. Прищурился, и Хесса не могла понять, чего в его взгляде больше — удивления или недоверия. И для того, и для другого были причины.
— Тебе? Поговорить?
— Да. Как там было? Словами через рот? — Хесса усмехнулась. И все-таки пошла вперед, правда, не к Сардару, а мимо, куда-то в угол. Да похрен, лишь бы не сдуться раньше времени. Вот теперь точно нельзя, иначе все — пиздец. — Это сложно, но я умею. Иногда.
— И как не сбить тебя с мысли? Принять подобающую позу? Заткнуться? Отвернуться? Прикинуться мебелью?
— Если не рискну сейчас, никогда уже не рискну. Но если тебе не до меня…
— Хесса. — Она остановилась. Сардар впервые назвал по имени, и от этого почему-то стало жарко. — Ты здесь, и я здесь. Хочешь говорить — говори. Хочешь сначала выпить, а потом говорить — выпей, вон, вино стынет.
Хесса покачала головой. Наверное, выпить было неплохой идеей, но не сейчас.
— Сегодня кое-что произошло.
— Это я уже понял. Мне молчать, или ты хочешь реакции?
— Хочу. Поэтому и пришла.
— Рассказывай.
— Ты знаешь о Лин?
— Вообще, или о том, что случилось утром? Да оба раза.
— Владыка был в саду сераля. И я там была.
— И вездесущая Лалия там была. Дальше.
— Если бы он сказал мне тогда… Если бы захотел… Или только пальцем поманил, я бы… — Хесса вцепилась в волосы. Обернулась, потому что больше не могла пялиться в стену, потому что не стене хотела объяснить, не перед ней хотела… что? Покаяться? — Легла под него. И радостно раздвинула ноги. Он пару минут был рядом. Пару долбаных минут, а я пропахла им вся. И этот проклятый запах не оттирается ничем. Даже сейчас чувствую. Я с детства в трущобах. Знаю, как держаться подальше от кродахов и как не блевать круглые сутки от их запахов. Я знаю, но сегодня не могла ничего. У меня блядь текло полдня от запаха того, кого я не хочу. А я даже не в течке.