Лин с выражением дивного наслаждения на лице опустошала блюдо с баклажанами, и Асир решил, что уже можно вмешаться.
Под рубашкой ее спина оказалась приятно прохладной. Асир погладил кончиками пальцев поясницу, чувствуя, как покрывается мурашками кожа, сместился чуть дальше, задевая бок, неторопливо и осторожно.
— Я не мешаю, ешь спокойно.
— Не мешаешь, — расслабленно согласилась Лин. Облизала пальцы, долила в бокал сладко-терпкого сливового вина, сделала глоток. — Вкусное.
— А в прошлый раз ты его не оценила.
— В прошлый раз я от выпивки отключилась бы, а впереди ждала работа.
— Лучше бы ты напилась тогда. Я бы все равно тебя разбудил, а некоторые вещи проще воспринимать на пьяную голову. — Напоминать Лин о походе в пыточную и о ее реакции не хотелось, но она вряд ли забывала об этом когда-нибудь. Асир поднялся, сел позади Лин так, что та оказалась между бедер, положил ладони ей на плечи и зарылся носом в волосы на затылке. Смотри, нюхай, чувствуй, но почти не касайся.
— Ты дозрела до десерта? У Шукри хороший лукум и отличная пастила. Или предпочитаешь что-нибудь послаще?
— Горький кофе, — Лин выдохнула, но не шевельнулась. — У Шукри удивительные пирожки с мясом, как по мне, этот десерт намного лучше пастилы. Я не люблю сладкое.
— Ты приятное исключение из правил. — Асир хмыкнул. Можно было позвонить — предусмотрительная девочка оставила на столе колокольчик. Попросить кофе, посидеть тут еще, но… — Что тебя больше привлекает? Чашка кофе с пирожками или еще один побег в неизвестность? Насколько сильно ты сроднилась с этим диваном?
— Диван, кофе и пирожки я могу получить и в серале, а побег с тобой… Глупо упускать столь редкую возможность.
— Но мы уже в бегах. Единственный вопрос — как далеко убежим. До этого умиротворяющего места или чуть дальше. — Асир подался ближе, спросил, задевая губами гладкий воротник рубашки Лин и завитки отросших уже ниже воротника волос: — Такой богатый выбор, даже я растерян. Мед у Шукри тоже хорош, но я не знаю, каким он будет на вкус, если слизывать его с твоей кожи. А на площадях Им-Рока прекрасные фонтаны. И, насколько мне известно, в них еще никто умышленно и показательно не оголялся, хоть с танцами, хоть без них. С самого верха часовой башни вид, конечно, хуже, чем с дворцовой стены, зато там нет стражи, но есть смотровая площадка и часы, которые очень громко тикают. А за Северными воротами — ночная пустыня, россыпи звезд и шепот песков. Чего ты хочешь сейчас?
Лин дернулась и резко обернулась. Глаза у нее были… Асир усмехнулся: стоило запомнить такое зрелище. Шок, растерянность, изумление? Все это и что-то еще, неуловимое, но крайне возбуждающее, отчего зверь внутри встрепенулся, готовый схватить добычу за холку, прижать к первой же удобной поверхности и…
— Боюсь, я не готова обмазываться медом или купаться голышом там, где нас могут увидеть и услышать, — даже в полумраке было заметно, как она покраснела, да если бы и не заметно — смущением от нее полыхнуло вполне отчетливо. Задышала часто и тяжело. Сглотнула, прежде чем продолжить: — Башня… Мне понравилось на стене. Это было очень… остро. Захватывающе. Пустыню ты показывал мне днем, но я никогда не видела ее ночью. Даже не знаю. Выбери сам.
— А если бы я, — Асир понизил голос, чувствуя, как усиливаются вибрации в горле, не до рычания, пока нет, но уже где-то близко. — Взял тебя здесь, сейчас. Чтобы ты почувствовала? Стыд? Страх? Возбуждение? Отвращение? Наслаждение? Ты хотела бы этого? Согласилась или отказалась? Оттолкнула бы меня или…