Глава 2
Оракул
Пленник смотрел с вызовом.
Джомо Кетлами висел, закованный в кандалы, прикреплённые к каменной стене. Его одежду срезали, лишив последнего достоинства (Паг посчитал это необходимым): смуглое тело мужчины было покрыто татуировками — чёрными, белыми, красными и жёлтыми, — среди которых имелись и защитные руны.
Он был крепко сложен, и троим юношам, стоявшим у стены, казалось, что он может вырвать кольца прямо из камня. Его голова была выбрита до блеска и покрыта испариной. Толстая шея, мощные плечи — всё выдавало в нём борца. На лице лишь холодная решимость. Чёрные глаза не знали страха. Он зарычал, глядя в глаза своим пленителям.
У двери стояли шесть стражников, а внутри комнаты — Магнус, наблюдавший за всем и готовый отразить любую попытку магического вмешательства, будь то попытка освободить Кетлами или, наоборот, заставить его замолчать. Калеб с парнями прижались к противоположной стене, не мешая. В комнату вошли двое.
Паг, а за ним шёл Накор.
— Где Бек? — спросил Магнус.
— Снаружи. Если понадобится, я его позову, — ответил Накор. — Ему это видеть не обязательно.
Магнус бросил на брата взгляд, полный безмолвного вопроса: а этим — обязательно? Калеб кивнул. Магнус задумчиво вгляделся в его лицо, затем медленно кивнул в ответ. Парни уже не раз проявляли выдержку, не дрогнув перед лицом опасности. Былая бравада постепенно уступала место настоящей храбрости, и братья это замечали. Но одно дело — бой, и совсем другое — пытка.
В комнате повисла тишина. Вдруг Кетлами выкрикнул:
— Можешь убить меня сейчас, маг! Я дал клятву унести тайны Гильдии в чертоги Лимс-Крагмы!
Паг не ответил. Он повернулся к двери, и в комнату вошли ещё двое.
Парни отступили в сторону, освобождая проход. Один из вошедших был в чёрном кожаном капюшоне и поношенной тунике, испещрённой пятнами. Тад взглянул на своих друзей и понял, что все трое подумали об одном: это палач, и следы на одежде — не краска.
Палач встал перед пленником. Второй мужчина подошёл к Пагу. Он был ничем не примечателен: среднего роста, в одежде простого торговца или земледельца. Ни шрамов, ни украшений. Лишь простые кожаные ботинки. Он посмотрел на пленника, и тот сразу встретился с ним взглядом.
Глаза Кетлами расширились. Он сжал веки, по лицу скользнула гримаса боли. По лбу скатились капли пота.
— Вон из моей головы! — зарычал он, затем, внезапно рассмеявшись, выплюнул: — Лучше постарайся, щенок!
Паг вопросительно посмотрел на мужчину рядом. Тот кивнул, снова взглянув на пленника.
— Начинай, — сказал Паг.
Палач шагнул вперёд и вогнал кулак Кетлами под рёбра. Тот согнулся и закашлялся, слёзы выступили из глаз. Затем он тяжело вздохнул и прохрипел:
— Побои? Что дальше — щипцы и раскалённое железо?
Ответом стал новый удар — два коротких, быстрых удара в живот. Тело Кетлами дёрнулось, и его вырвало прямо на пол.
Джомми нахмурился, взглянув на друзей. Все трое знали приёмы ближнего боя: два удара в живот — приём, который выводит из строя даже сильного бойца. Первый удар напрягает мышцы, второй пробивает сквозь незащищённое тело — и человек падает.
Магнус, Калеб, Паг и Накор наблюдали молча. Это было лишь начало — первый шаг к тому, чтобы сломать человека и добраться до главного: где скрывается Великий Магистр Ночных Ястребов.
Палач смачно ударил Кетлами тыльной стороной ладони по лицу. Унизительно. Эффекта — ноль, только ещё одна слезинка и вспышка ярости во взгляде. Калеб наклонился к парням:
— Он не сломается быстро. Он силён. И, главное, фанатик.
Те стояли молча. Их лица выражали напряжение и тревогу, но ни один не отводил взгляда. Палач действовал методично. Он не спешил. Удары в лицо, в грудь, по ногам — с паузами, чтобы пленник мог отдышаться… и ощутить приближение следующей порции боли.
Минуло полчаса. Кетлами больше не стоял, лишь висел в кандалах. В полубессознательном состоянии.
— Приведи его в чувство, — сказал Паг.
Палач подошёл к столику в углу, открыл одну из сумок и достал крохотный пузырёк. Поднёс его к лицу пленника, вынул пробку. Кетлами резко вдохнул, вздрогнул. Простонал.
— Где скрывается твой магистр? — спросил Паг.
Кетлами поднял лицо. Глаза заплыли, губа рассечена. Он едва мог говорить, но в его взгляде по-прежнему жила ярость.
— Тебе меня не сломить, маг. Убей — и покончим с этим.