– А когда ты работаешь? У тебя же перевод срочный? Мне Исаму-сан обещал новую работу прислать.
– Вот ночью и работаю, – устало улыбнулась Светлана, потерев глаза. – Кать, а что делать? Детей надо чем-то отвлечь, трое киндеров в замкнутом пространстве целый месяц – это помощнее любого вируса будет. Ладно, лучше скажи, как ты сама?
– В принципе нормально, но думается разное.
– Если что, звони в любое время суток. Ок?!
Сзади опять что-то громыхнуло. Света вздрогнула, а квартиру взорвал плач уже в два голоса. Нервно попрощавшись, рыжеволосая женщина с вопросом «Ну что у вас там опять случилось?» бросилась в комнату детей. Бедлам и крики слышались еще несколько секунд, потом экран погас.
Город N. в изоляции. День 15-й.
На экране лицо Кати со слегка нервной улыбкой и залегшими тенями под глазами. На девушке костюм с фиолетовыми лампасами, привычные перчатки и маска, которая сейчас приспущена под подбородок.
– Всем привет. Как говорила раньше, не получается у меня выкладывать видео каждый день. Простите, я сегодня немного не в форме. Не выспалась. Соседи всю ночь выясняли отношения. Ругань была с битьем посуды, пока кто-то не вызвал полицию. Мне кажется, когда карантин закончится, много кто побежит разводиться.
Девушка замолчала и, хмурясь, уставилась на деревянную фигурку в форме четырех столбиков, которую вертела в руках. Если присмотреться повнимательней, то в их очертаниях можно уловить образы людей.
– Мой японский прадедушка когда-то говорил: «Сила семьи в единстве. Сила единства в стремлении и желании каждого». Мы забыли, что семья, это работа прежде всего над собой. Что в семье недопустим эгоизм. Он разрушает все. Сейчас много говорят о том, что надо себя ценить и уважать, а если тебя многое не устраивает, то, хлопнув дверью, уйти. Да, уважать себя надо. Но и пытаться сберечь то, что имеешь, тоже важно.
Звонок в дверь отвлек девушку. Быстро натянув маску и брызнув на руки жидкость, Катя пошла открывать дверь.
– Катенька, может у тебя муки стаканчик будет? – На пороге стояла опрятно одетая старушка. Женщина тяжело дышала, держась за стену рукой. – Я затирку начала делать, а муки не хватило. В магазин сходить не могу, сил совсем нету. Вот к тебе дошла, совсем запыхалась.
– Анна Андреевна, да на вас лица нет! Проходите, садитесь, – воскликнула Катя и, подхватив пожилую женщину под руку, провела ее к креслу.
– Ты уж прости меня, Катенька, что-то мне плохо совсем стало. Воздуха не хватает, рука левая онемела, – с трудом говорила бледная старушка.
– Я сейчас вызову скорую. Подождите.
Катя схватилась за телефон и быстро набрала номер. Нервно расхаживая по комнате, она ожидала.
– Алло! Алло! Я хочу вызвать неотложку. – Девушка продолжала беспокойно ходить уже по прихожей. – Здесь пожилой женщине плохо…
Дальше слов уже было не разобрать: Катя переместилась на кухню. Старушка в полуобморочном состоянии продолжала сидеть в кресле. Из кухни девушка вернулась довольно быстро и, остановившись напротив Анны Андреевны, продолжала:
– Да, именно такие симптомы. Что дать? Нитроглицерин под язык? Хорошо. Поторопитесь, пожалуйста!
Отключив телефон, Катя кинула его на диван и присела на корточки возле соседки.
– Анна Андреевна, скорая уже в пути. Я сейчас быстро в аптеку спущусь за лекарством. Вы, главное, сидите, ложиться нельзя. У Вас, возможно, предынфарктное состояние. Я скоро...
Вскочив, девушка стала натягивать на свой костюм второй, побольше. Перчатки были сорваны, вместо них одеты новые. Такая же участь постигла и маску на лице. Схватив ключи и деньги, Катя рванулась к двери, но вдруг резко затормозила. Брызнула на руки, растерла жидкость и опять кинулась к двери. Руки у нее заметно дрожали, было видно, что девушка не может решиться выйти из квартиры. От двери донеслось бормотание вперемешку со всхлипами:
– Давай, Катя! Ты сможешь. Ты должна. Жизнь человека... От тебя сейчас зависит жизнь человека! Ты. Должна. Выйти. На улицу. Ты сможешь! Жизнь другого важнее твоих страхов.