***
Они пришли домой к четверти часа. В это время весь их крошечный мир вновь переходит в стадию гула за окнами. Казалось, в городе невозможно уснуть — то кто-нибудь начнёт петь поодаль твоих оконцев, то софиты коснуться закрытых глаз большой кляксой. Но, разумеется, живя тут уже за месяц, можно перебить шум на улице разговорами о новых бытовых мечтах: о повышении на работе, или, о долгожданной акции в любимом магазине, походах в кино с друзьями. Иногда мысль заходила дальше планеты: думаешь о живом, выросшем на солнышке деревцах, о море, закрывающим горизонт, о поле, засеянными, точно крупными жуками, цветами. Зарево закатов проносятся свежестью травки и скошенного сена, а может, доходит проблесками через бетонные здания. Но всё равно, никогда тебе не было так хорошо…
Реми заметила горящий свет у приоткрытой двери в комнату Клары. Проходя за Саном в спальню, перед девушкой встала следующая картина: Клара, сидя на корточках, покачиваясь, мыла дочку, или просто мочила девочку в маленькой ванночке. Малыш на сей раз лежал тихо в импровизированной детской кроватке. Глаза, будто угольки, разглядывали распущенные волосы, шарились по прядям. Женщина чувствовала себя плохо.
Вероятно, я не буду говорить, что это перед собой подразумевает. Но, когда мама подолгу сидела, точно окаменевшая, дочка справлялась сама, а после поглаживала маму по уже успевшим намокнуть от пота волосам. Жгут надавил на спину Реми, охватывая горло и ноги. Сан дошёл до комнаты и отпустил её. Быстро повернувшись, она еще некоторое время молча разглядывала пачки документов на полу, подушечки у кроватей. И наконец собралась с силами, чтобы войти.
Клара никак не отреагировала, лишь обессиленно опустила руки. Заметив полотенце на стуле, Реми схватила его и завернула девочку. Она заулыбалась по-детски, показывая место выпавшего зубика и, поцеловав маму в щеку, легла на родительскую постель. А отличить её было легче лёгкого: на одной стороне лежали чёрные кудрявые волосы, на другой — коричневое пятно в около метра от подушек с ямками для головы.
— Ты сможешь мне помочь?..
Спросила Клара, жадно выхватывая воздух для нового слова. Хотя сам голос её был звучен, высок. Если бы на ней не лежала та ноша, которую она выдерживает сейчас, она бы не утратила часть нот чистого и обволакивающего девичьего голоса. Реми не ответила. А Клара продолжила, держась полной рукой за блондинистые волосы, также лаская их то ли от нервности, то ли от приятного оставшегося запаха детских ручек.
—Его надо обработать.
Реми села на краешек кровати рядом, а Клара приподняла майку и припустила брюки. Реми сняла медицинский пластырь и почувствовала неприятный запах;он был где то немного влажным, где то- покрытой тоненькой корочкой. Кожа, будто свинцом покрывала окружность мелкими раздражениями. Сердцевина была бордовая, яркая. Клара взглядом показала на мазь и бинты.
По ходу она что-то бубнила. Плакала изредка; слышны были короткие всхлипы, но быстро прекращались. Говорила про неверного мужа, про неблагодарного сына. Измученная, она лежала пару минут после конца. Может, все и вправду искренне не понимали, почему ей так тяжело…
«Отчего же, — думали они, — чернеет у неё под глазами, и морщинки очерчивают яркие линии у крыльев носа и лба. Губы потрескались, а около очей возможно разглядеть разноцветные венки?».
И ответ лежал на такой ощутимой поверхности, что Реми разрешила себе нежно погладить её по плечу. Кажется, ей стало немного лучше. Она укрылась одеялом и проникновенно тем самым миловидным голосом прошептала:
— Спокойной ночи. — своей дочери. — И, большое спасибо. — Реми.
Оказывается, ночью бывает не только тишь — но и тишь яркая, наполненная эмоциями и тревогой…
Автор приостановил выкладку новых эпизодов