– Хелена, дорогая – Он лёг на траву рядом с женой – И где же твой долгожданный гость?
Гость? Какой гость? Их содержательный разговор привлёк меня намного большего пушистых облаков, я уже не смотрела на проплывающие фигуры, а увлечено наблюдала за предками.
– Вард, я же сказала он скоро пребудет, потерпи.
Мы терпели. Время тянулась долго и мучительно, словно, жевательная резинка. Час наступил, на место нашего пикника вступила фигура, его тёмный силуэт привлек моё внимание, но вглядеться в его лицо никак не получалось, оно было ослеплено солнцем. Лишь когда он вышел в тень, я смогла узреть лицо незнакомца.
– Давид!?
Мужчина улыбнулся мне во все тридцать два зуба. Глаза его сияли, а движения были расслабленными, раскрепощёнными. Давид подошел ближе, обхватил мою талию сильными руками, я ахнула, что не осталось без внимания в его счастливом взгляде, непонимание происходящего меня не пугало, всё как будто не настоящее, стеклянное и когда он отошел поздороваться с моими предками я внимательно вслушалась в их диалог.
– Рад наконец познакомиться с вами, меня зовут Давид, я парень вашей дочери.
Мама искренне улыбнулась новому знакомому, оставив мальчиков наедине, а после подошла ко мне. Только не говори, что тебе понравился это неотёсанный пёс! Не говори!
– Признаю, ты была права, он славный парень
Кто? Давид? Славный?! Я люблю маму, но у неё уже серьёзно едет крыша, никогда не считала Давида славным. Да и мужчина нёс абсолютную чушь, какой ещё парень? Я знакома с ним от силы пару суток. Мои размышления прервал, как раз, отклик этого самого «славного» парня, который в отличии от меня был в хорошем расположении духа и уже во всю пил и веселился.
– Ленора, иди уже сюда.
Я опешила, услышав своё второе имя из уст этого болвана. Неприятный холодок прошёл по телу, ветер ударил в лицо. Обхватив себя руками я осторожно подсела к Давиду и к своему собственному удивлению положила голову ему на плечо. Он ласково погладил меня по волосам, от этого движения внутри разгоралось сладкое тепло. Как объяснить причину моего поступка? Не знаю, это было сделано словно под опьянением, в тот момент, когда уже приходит «белочка» и ты не контролируешь свои действия. Мужчина был другим, не таким жестоким, серьёзным. Он был обычным, адекватным парнем. Было непривычно видеть его таким. Мы сидели так какое-то время, смеялись и просто наслаждались обществом друг друга, я не чувствовала себя чужой впервые за столько лет.
– Было приятно познакомиться, но мне, наверное, пора – Давид поднялся, но я схватила его за запястье, вцепилась ногтями крича всем своим телом и душой «не уходи». Он обнял меня – Чшш, успокойся, я всегда буду рядом.
Слёзы текли по бледной коже дорожкой, мужчина остановил её осторожным движением руки, нежно поцеловал мои солёные от слёз губы. Нам было всё ровно на родителей, всё равно на весь мир. А потом он достал из сумки игрушку. Мишку, целого плюшевого медведя, который смотрел на меня в два круглых стеклянных глаза.
– Мистер Джереон – Радостно воскликнула я, выхватив из рук игрушку – Спасибо!
Давид улыбнулся и вернул моего друга домой. Всё умяли, но с ещё одним порывом ветра Вольт напрягся, да и я уловила неприятный запах гнили, резко мужчина достал из сумки оружие, кинул мне знак, после чего я прячусь за его широкую спину и мир перестает существовать, прижимаю к своей груди мистера Джереона, пока пульс молниеносно стучит, а сердце отбивает чечётку. Они идут, идут убивать нас. Когда твари вышли на поляну, только выстрелы звучали вокруг, а неприятный запах становился всё ярче. Отец помогал Давиду достав откуда-то дробовик, мама схватила меня, мы ринулись прочь. От резкости её движений, мишка выскользнул из моих рук, теперь его глаза-стекляшки смотрели на меня с земли.
– Мама, мой медведь, остановись!
Мои слова проигнорировали, медведь остался там, где гасли жизни – на месте перестрелки. Мы вошли в старую халупу, закрыли все двери и окна, мама ушла на кухню как будто ничего не произошло, а я в неудачной попытке что-нибудь сделать просто ждала. Примерно через два часа к нам настойчиво постучались, я поспешила открыть дверь, за что получила подзатыльник от мамы, но всё равно распахнула, упав в объятья Давида. В отличии от моего отца, который получил лишь пару ссадин, Вольту сильно досталось, с носа капала кровь, губа разбита, а нога была перевязана уже красным от крови бинтом, он украдкой взглянул на мою мать, она одними губами прошептала ему слова благодарности, мы пережили смерть, мы благодарны нашим героям. Пальцы непроизвольно потянулись к ране на щеке моего мужчины, обвили контур вокруг неё, наверное, останется шрам, я резко одернула руку. Посмотрела ему в глаза, в которых жила решимость и уже привычная мне жестокость, а потом услышала его неровное дыхание, оно играло в ушах словно заевшая пластинка, захотелось кричать, вопить, убежать, тески сдавило острой болью. А когда всё закончилось Давид наклонился, коснулся моего уха горячими губами и прошептал едва слышно: