— И можно понять почему. Очевидно, ты был чрезвычайно занят все это время.
Виктория вспыхнула от смущения, уловив в его словах весьма непристойный намек. Она надеялась, что Сомертон немедленно поставит весельчака на место, но вдруг поняла — этого не произойдет. Она приступила к работе и должна играть свою роль.
Энкрофт… Это имя показалось Виктории смутно знакомым, но ей никак не удавалось припомнить, где она его слышала. Может быть, одна из обитательниц соседнего дома упоминала о нем? Нет, вряд ли. Дамы из борделя умели держать язык за зубами и обычно отличались большой осмотрительностью в высказываниях. Но откуда же она знает это имя?
Сомертон притянул ее к себе:
— Ты прав, Николас. Очень занят.
— Значит, вы тоже решили заночевать здесь? Погода становится все хуже, — сказал Энкрофт, глядя на свинцовые тучи, из которых валил густой снег.
— Да. Надеюсь, завтра мы наверстаем упущенное и вовремя доберемся до места. Кстати, о плохой погоде. Мой долг — огородить от нее эту прелестную женщину. — Энтони решительно двинулся к гостинице.
— Сомертон, хорошо бы нам вместе отобедать сегодня вечером. Втроем.
— Николас!
В голосе Энтони прозвучало предостережение, но для Виктории осталось загадкой, что бы это значило.
— Я уже заказал себе отдельную столовую и буду рад скоротать вечер в компании старого друга… И возможно, приобрести нового. — Энкрофт лукаво подмигнул ей.
— Хорошо. Обед в семь, — согласился Сомертон и шагнул в дом, увлекая ее за собой.
— Всего доброго, сэр, — обернулась она к Энкрофту. Как только двери за ними захлопнулись, Сомертон поправил ее:
— К нему обращаются «милорд». Виктория остановилась и выдернула руку.
— А как именно я могла об этом узнать, если вы не удосужились представить нас друг другу?
— Мы обсудим это наверху.
Его оскорбительное поведение глубоко задело ее.
— Сомневаюсь, что наша беседа состоится. Скоро я буду в своей комнате за надежно запертой дверью.
Сомертон подошел так близко, что Виктория почувствовала его горячее дыхание на своей щеке:
— Вы сильно ошибаетесь. Я ни за что не позволю своей любовнице провести ночь в одиночестве.
Ее сердце бешено забилось. Что он такое говорит?! Это же все не по-настоящему. Она не может, не хочет, не станет его любовницей.
Виктория не знала, куда деваться от его пристального взгляда.
— Но… Но мы же в гостинице, а не в гостях, — запинаясь, пролепетала она.
— Однако лорд Энкрофт уже знает, что мы вместе. Вот мы и останемся вместе… На всю ночь.
Глава 8
Энтони поднялся по скрипучей лестнице, оставив свою спутницу чуть позади. Черт бы побрал этого Николаса! Раз он здесь, Виктории нельзя занимать отдельную спальню.
Энтони открыл дверь и мрачно убедился в том, что худшие из его опасений подтвердились. Посреди комнаты красовалась единственная кровать весьма скромной ширины. Два человека не в состоянии разместиться на ней иначе, как вплотную прижавшись, друг к другу.
Он не выдержит такой близости. Есть предел человеческим возможностям. И он уже почти достиг этого предела, когда они с Викторией находились вдвоем в экипаже. Он постоянно смотрел на ее прелестное лицо, все его мысли сосредоточились на ее губах. В конце концов, он решил бороться с соблазном и затеял беседу в надежде отвлечься от томившего его желания. Не помогло.
Интересно, как ей удалось при таком, мягко говоря, богатом жизненном опыте сохранить столь невинную внешность?
— Нет, так не пойдет, — выпалила Виктория, как только вошла в комнату.
— Не вам решать, — сурово отрезал Энтони. Вероятно, можно было ответить повежливее. У нее есть все основания для недовольства, но и он ни за что не согласится снова спать на полу. Сколько можно? Пять месяцев он ночевал где угодно, только не в нормальной постели. И сегодня не намерен приносить себя в жертву.
— У меня нет выбора?
— Никакого. Кровать узкая, но как-нибудь устроимся.
— Истинный джентльмен в такой ситуации предпочел бы спать на полу, — заявила Виктория, ставя у стены дорожную сумку, затем скрестила руки на груди и нетерпеливо топнула ногой.
Энтони мягко рассмеялся:
— Дорогая, я не джентльмен.
— Я убедилась в этом десять лет назад, — немедленно ответила она и многозначительно приподняла бровь.
Энтони скинул пальто, перемешал угли в камине и облокотился на каминную полку, задумчиво глядя на огонь. До сих пор ни одна женщина не вызывала в нем столь сильных и противоречивых переживаний. Ему хотелось защитить ее и в то же время без промедления овладеть ею. В любом случае он не имел права ни на одно, ни на другое.