— Что-то случилось? — спросила она недрогнувшим голосом.
— Решительно ничего.
— Вы нашли что-нибудь в комнате Харди?
— Нет.
— Сомертон, почему вы не отходите от двери? — спросила она. — Вам нехорошо?
Нехорошо? Черт возьми, хуже некуда! Она всего-навсего сидит в кресле, а он едва сдерживается, изнемогая от желания.
И как, скажите на милость, ему пережить предстоящую ночь? Глупо рассчитывать на то, что, когда они будут лежать в одной постели, ему станет легче.
— Я должен уйти, — пробормотал он.
— Почему?
Он отвернулся и в отчаянии ударил кулаком по дверному косяку. Она действительно не понимает, в чем дело? Значит, придется ей объяснить.
— Если я не уйду отсюда сию же секунду, то возьму вас на руки и отнесу в постель. — Он оглянулся и, не сводя глаз с ее ошеломленного лица, продолжил: — Только спать мы не будем.
Она облизнула пухлые губы, и очередная порция крови отхлынула от его головы и устремилась совсем в другое место.
— А если я скажу, что согласна?
— Виктория, вы не должны этого говорить. — Он снова ударил кулаком по дверному косяку. — Вспомните, что я сделал десять лет назад и почти сделал сегодня днем.
— Мне казалось, вы равнодушны ко мне, — прошептала она.
Он повернулся, шагнул к ней и, подойдя вплотную, рывком поднял с кресла и схватил за плечи.
— Та ночь накрепко связала нас независимо от того, желаем мы это признавать или нет. Я всегда помнил о вас и о том, как поступил с вами, поэтому не смейте думать, что вы мне безразличны. Я обшарил весь Лондон, пытаясь найти вас, но вы словно сквозь землю провалились.
У Виктории замерло сердце. Он искал ее. А она была уверена, что он просто воспользовался ею для удовлетворения сиюминутной физиологической потребности.
Сдерживая внезапно навернувшиеся на глаза слезы, она прошептала:
— Почему вы искали меня?
— Потому что совершил преступление по отношению к вам.
— Сомертон, безусловно, вы вели себя не по-джентльменски, но в ваших действиях не было ничего преступного.
Она попыталась освободиться от рук, сжимавших ее плечи, однако нисколько не преуспела.
— С каких пор изнасилование не является преступным деянием? — резко спросил он.
— О Боже! — выдохнула Виктория и прижала ладонь к губам. Как он мог такое подумать?
— Что с вами?
— Сомертон, вы не насиловали меня. Он отпустил ее столь неожиданно, что она упала обратно в кресло.
— Не спорьте. Той ночью я слишком много выпил, однако отчетливо помню, как вы произнесли слово «нет».
Он повернулся и направился к двери. Виктория вскочила, устремилась за ним и порывисто обхватила его руками, пытаясь удержать. Она не могла допустить, чтобы он продолжал винить себя в изнасиловании, которого не было.
— Проклятие! — прорычал он. — Виктория, отпустите меня. Я больше не могу оставаться здесь. Я знаю, что сделал. Если вы обратитесь мыслями в прошлое, то неизбежно вспомните это. Я просто не в состоянии находиться рядом с вами.
— Сомертон, — всхлипнула она, и слезы брызнули из ее глаз. — Вы не насиловали меня. Я выпила всего несколько глотков вашего бренди и не была пьяной. Я помню все, что произошло той ночью.
— Тогда вы должны помнить, как сказали мне «нет». Ваши слова до сих пор звенят у меня в ушах, словно вы произнесли их вчера. Но в ту ночь я напился, перестал соображать и повел себя как последний мерзавец.
Она приникла щекой к его крепкой спине, почувствовала глухие удары его сердца, и стремление облегчить его боль стало еще сильнее.
— Я просто не хотела, чтобы это случилось на ступенях церкви Святого Георгия. Вы не поняли меня тогда и отказываетесь понимать теперь.
Он прижался лбом к двери:
— Виктория, вы были невинной девушкой и сказали «нет». А я не остановился.
— Я хотела быть с вами, — прошептала она. — Поэтому не стала убеждать вас отправиться в более уединенное место и подчинилась вашему желанию.
— Это было изнасилование.
— Нет! Той ночью я желала вас почти так же сильно, как сейчас.
Энтони даже и не мечтал услышать от нее когда-нибудь такие слова. В первый момент он замер, потом медленно повернулся и заключил в ладони ее мокрое от слез лицо.
— Что ты сказала?
— Той ночью я отчаянно желала тебя. Мне хотелось, чтобы ты — именно ты — стал моим первым мужчиной.
А он обошелся с ней как с обыкновенной уличной девкой… Конечно, тогда в отношениях с женщинами он был полным профаном, но едва ли это оправдывает его поведение. Прежде чем действовать, не мешало бы подумать.