1957
Прямой наводкой
Тороплюсь, потому что старею,Нынче время меня не ждет,Поэтическую батареюЯ выкатываю вперед.
Чтоб прицельные угломерыДобирались до подлеца,Подхалима и лицемера,Чернокнижника и лжеца.
Не отводит ни дня, ни часаТоропящееся пероНа словесные выкрутасы,Изготовленные хитро.
И недаром боятся люди,Сторонящиеся меня,Самоходных моих орудийРазрушительного огня.
Кровь колотит в виски! Скорее!Смерть не ждет! Да и жизнь не ждет!Поэтическую батареюЯ выкатываю вперед.
1957
Ветер в бухте
По сообщенью бароме́траРабота кончится не скоро.Кидают вверх четыре ветраКуски раздробленного моря.
Крылатых грузчиков лопатыВыбрасывают из заливаОбломки тучи синеватойИ воду цвета чернослива.
Большое солнце ходит кругомИ наблюдает с небосвода,Как из угла кидают в уголБлестящую, как уголь, воду.
И на кунгасы, на баркасыС опущенными якорямиЛетят осколки черной массы,Ветрами вырытой из ямы.
1957
Каменотес
Как грузчик в каменном карьере,Морская трудится волна;Ворчит и роется в пещереИ выгребает все со дна.
И день и ночь без всякой сменыПересыпает, рушит, бьет,В зеленой мгле, в соленой пенеИз глуби камни достает.
Так дышит грудь каменотеса,Трудом взволнованная грудь,Когда у скального откосаЛожится море отдохнуть.
1957
Память
Если ты владел умелоТопором или пилой,Остается в мышцах телаПамять радости былой.
То, что некогда зубрилаОсторожная рука,Удержавшая зубилоПод ударом молотка,
Вновь почти без напряженьяОбретает каждый разРавновесие движеньяБез распоряженья глаз.
Это умное уменье,Эти навыки трудаВ нашем теле, без сомненья,Затаились навсегда.
Сколько в жизни нашей смытоМощною рекой временРазноцветных пятен быта,Добрых дел и злых имен.
Мозг не помнит, мозг не может,Не старается сберечьТо, что знают мышцы, кожа,Память пальцев, память плеч.
Эти точные движенья,Позабытые давно, —Как поток стихотворенья,Что на память прочтено.
1957
Духовой оркестр
Все начинается трубойДостаточно искусной,Гудит пастушеский гобойЗадумчиво и грустно.
Гобой – начало всех чудес.В затейливом сравненьеОн – архитектора отвесДля музыкостроенья.
И весь оркестр духовой,Дыханье громобоя,Идет дорогой звуковойПо голосу гобоя.
Напиток звука свеж и чист,И это знает каждый.И пьет мелодию флейтист,Позеленев от жажды.
И геликон ревет как слон,Как будто бивни-трубыСогнуть и свить способен он,Пока в работе губы.
Хрипун, удавленник – фагот,Типаж литературный,И тот дает, разинув рот,Пассаж колоратурный.
А у кларнета силы нет,И он почти не дышит,И только охает кларнетВсе тише, тише, тише.
На нотной лестнице тромбонСпоткнулся в нетерпенье,Он позабыл про камертон,Про скользкие ступени.
Но дирижеру опыт дан,Наверное, недаром,И он взрывает барабанРассчитанным ударом.
Гудит струной дощатый пол,И хлопают литавры,Как будто вышел дискоболИ пожинает лавры.
И сотрясаются окрестВсе горы и все долы,Покамест духовой оркестрИграет марш веселый.
1957
Ручей
Глубокие порезыНа ивовых корнях.Ручей, как лист железа,Грохочет на камнях.
С горы, с крутого гребняГремит вода ключа,Как будто бы по щебнюЖелезо волоча.
По руслу-транспортеру,Сверкая сквозь кусты,Торопятся под горуЖелезные листы.
Как будто бы с вершиныПрокатный цех небесОбрезками с машиныЗаваливает лес.
1957
Шоссе
Дорога тянется от моряНаверх по берегу реки,И гнут хребты под нею горы,Как под канатом – бурлаки.
Они проходят друг за другомВ прозрачных северных ночах.Они устали от натуги,У них мозоли на плечах.
Они цепляются рукамиЗа телеграфные столбыИ вытирают облакамиСвои нахмуренные лбы.
~ 32 ~