— В голову не бери. Это мои заботы.
— Илья, мне не нравится твоя самодеятельность. Одного я тебя не оставлю.
— Лиль, давай не здесь и не сейчас. Нравоучения на меня не действуют. Сама знаешь.
— Знаю, — поджав губу, девушка устало вздохнула и на мгновение прикрыла дрожащие веки. — Поехали домой. Нечего тут ловить.
Бросив короткий взгляд на такую загадочную «Пиковую даму» Илья согласно кивнул, и, обхватив сестру за тонкую талию подтолкнул её к центральной улице города.
Тишину аудитории нарушало лишь мерное царапанье старательно выводимых на бумаге пишущих знаков и, едва уловимый, нестройный шепоток абитуриентов.
Не смотря на внешнее неблагополучие в семье Муромовых, Илья и Лиля оканчивали очень престижный колледж с усиленным обучением английскому. Да, да и попали оба на бюджет, без каких-либо папка-мамкиных связей. Впрочем, о каких связях вообще может идти речь, когда отец — обычный автомеханик, а мать — портниха.
Грозная завуч — женщина старых нравов и железобетонной выдержкой пристально вглядывалась в озабоченных школьников, цепляясь суровым взглядом выцветших глаз за всех сразу и каждого в отдельности. Словно рентгеновское излучение, она сканировала публику и давила на присутствующих своей всемогущей аурой царицы. Египетской. Не меньше.
Притаившись, словно партизаны, прозорливые выпускники пытались всяческими уловками выудить заныканные «шпоры» и по возможности ещё и воспользоваться ими.
Строгая тётка притаилась, обхватив толстенную роговую оправу, приподняла очки над переносицей и заскользила испепеляющим взглядом по аудитории.
— Верховцев, руки на стол! — гавкнула голосом породистого кобеля немецкой овчарки. — Я всё вижу.
— Вот же рухлядь антикварная. Всё на пенсию не свалит, — пробурчал под нос тот самый Верховцев, заталкивая обратно в пряжку ремня аккуратно сложенный мизерный манускрипт с «иероглифами» по нужной теме.
— Осталось десять минут и сдаём работы, — прошипела гадюка, выпуская сочащийся с языка яд, вызывая тем самым волну негодования среди разочарованной публики. — Так! Что за охи со вздохами? На эту работу отводится час и ни минутой более. А по сему, напрягаем свои мозги, если таковые имеются, и движемся к финишу. Дружно. Ясно⁈
Что же тут неясного, когда напротив стоит палач уже готовый к декапитации и даже гильотину не поленился с собой приволочь.
— Семь минут! — прозвучало так неминуемо, что невольно поджилки на ногах затряслись и рука потянулась к шее, последние минуты удерживающей на плечах буйные головушки учеников.
— Пять минут! — мелкая испарина окропила напряжённые лбы и тонкими струйками заскреблась по напряжённым лицам.
— Три минуты! — отчаянные вздохи, возгласы возмущения, лёгкий мат и…
— Сдаём работы!
Послышалась более сочная ненормативная лексика, гремящие стулья, шаркающая поступь, шелест укладываемых на стол листов А4 и вялое: до свидания.
— Всего доброго! — прорычала стерва уничтожающе, разве что не вскидывая в этот момент над головой победное знамя.
На парковке колледжа, не смотря на поздний час, нарисовался хозяин новенького Бугатти Вейрон. И конечно же, хотелось надеяться, что девушка, которую он сейчас встречает, более мила его сердцу, чем этот кусок металла на колёсах, но… эта битва для девушки была заведомо проиграна. Отлепив задницу от капота, молодой человек ломанулся к своей принцессе, и, заключая её в свои жаркие объятия, тихо зашептал:
— Ну где так долго-то?
— Почему долго? — усмехнулась, прижимаясь сильнее к могучей груди парня. — Я же говорила, что до семи.
— Правда? — парень смахнул со лба длинную чёлку и лукаво улыбнулся. — А мне казалось, ты сказала в шесть.
— Семь, Андрей, семь.
— Справилась? — тёплые ладони заскользили по открытой полоске кожи между короткой юбочкой и узким топиком. — Раздетая чего такая? Перед кем красуешься?
— Я сейчас с Мартыновым домой уеду, — прошипела Лиля, обиженно хмуря брови и резко отстраняясь.
— С Мартыновым говоришь? Это на автобусе что ли? — растягивая рот в довольной улыбке, парень подхватил свой любимый груз в 45 кг на руки, и, закинув на плечо, направился к иномарке.
— Отпусти, дурачок! — взвизгнула девушка болтаясь вниз косичками и отчаянно барабаня ладошками в крепкое плечо своего безбашенного бойфренда.
— Эй, Ромео, — послушалось за спиной грозный голос Ильи, — задницу Джульетты прикрой, а то цвет её белья сейчас увидит полколледжа.
— О! Здорова, родственничик! С нами поедешь? — развернувшись со своей ношей на плече, загоготал мажористый щёголь.