— Отлично, Рэйлс—, сказала Жара.
— Я хочу, чтобы один из нас был с ней, когда она увидит квартиру—.
— Тот кто пойдёт, пусть возьмёт затычки для ушей—.
— Может, она не так уж сильно расстроится—, предположил Рук.
— Полагаю, коллекция застрахована—.
— Только что оставила сообщение для Ноа Пакстона—, сказала Никки.
— Ну, если она была застрахована, миссис Старр, возможно, даже обрадуется. Хотя вряд ли это будет заметно под слоем штукатурки на её лице—.
Очоа подтвердил, что, как они и предполагали, камера безопасности не засняла ограбление из-за выключенного электричества.
Но добавил, что Гюнтер, Фрэнсис и их команда из Отдела грабежей всё ещё опрашивают жильцов Гилфорда.
— Надеюсь, никто не сочтёт нарушением своих прав ответ на несколько вопросов, учитывая трупы, пролетающие мимо их окон и массовый вывоз из здания картин на 60 миллионов—.
Детектив Жара не хотела, чтобы Кимберли Старр случайно добралась до своей квартиры раньше её, поэтому они с Руком отправились ожидать на всё то же место преступления.
— Знаешь, — начал Рук, когда они снова вошли в гостиную, — ей пора уже хранить запас жёлтой ленты в шкафчике—.
У Никки была ещё одна причина для раннего приезда.
Детектив хотела встретиться лично с судмедэкспертами — фанатами своего дела. Они всегда были рады поговорить с живыми людьми.
Хотя и пялились на её грудь не переставая.
Один из тех, с кем Никки хотела поговорить, стоял на четвереньках, поднимая пинцетом что-то относящееся к делу с ковра в гостиной.
— Потерял контактную линзу? — поинтересовалась Никки.
Он посмотрел на неё снизу вверх.
— Я ношу очки—.
— Это была шутка—.
— О—.
Он встал и уставился на её грудь.
— Я заметила, что ты работал на месте убийства здесь же несколько дней назад—.
— Заметила?—
— Да…Тим—.
Лицо техника вокруг веснушек порозовело.
— И вот я подумала — может, ты скажешь мне кое-что—.
— Конечно—.
— Насчёт доступа в квартиру. Мог ли кто-нибудь пробраться внутрь через пожарный выход?—
— Я могу ответить на это по опыту. Не мог—.
— Ты так уверен в этом—.
— Так и есть—.
Тим провёл Никки и Рука в спальню, где пара окон выходили на пожарную лестницу.
— Стандартная процедура — проверять все возможные пути доступа в квартиру. Видите вот здесь? Это нарушение правил проживания, но рамы этих окон закрашены так, что не открывались годами.
Могу даже сказать сколько именно лет их не открывали, если проведу тесты в лаборатории, но для наших целей думаю, будет достаточно сказать, что в течение прошлой недели нет никакой вероятности, что их открывали. —
Никки наклонилась к оконной раме, чтобы убедиться самой.
— Ты прав—.
— Мне нравится думать, что в науке важна не правота, а тщательность—.
— Хорошо сказано — кивнула Никки.
— А отпечатки вы искали?—
— Нет, в этом не было необходимости, учитывая, что открыть окна невозможно—.
— Я имею ввиду — снаружи. На случай если грабители этого не знали—.
У техника отвисла челюсть, он воззрился на оконное стекло.
Весь румянец схлынул с его щёк, и веснушчатое лицо Тима стало похоже на поверхность Луны.
Сотовый Никки зазвонил, и она отошла, чтобы ответить.
Это был Ноа Пакстон.
— Спасибо, что перезвонили—.
— А я уж начал думать — не обидел ли я вас. Когда мы разговаривали в последний раз?—
Никки рассмеялась.
— Вчера, когда я прервала ваш ланч на вынос—.
Рук, должно быть, услышал смех — он переместился из коридора поближе.
Никки отвернулась и отошла на несколько шагов, чтобы избавиться от наблюдения, но боковым зрением продолжала видеть его.
— Видите? Прошло аж двадцать два часа. Впору стать параноиком. Что случилось на этот раз?—
Жара рассказала о похищении коллекции.
Ответом было долгое молчание.
— Вы всё ещё на связи?—
— Да, я… Вы ведь не стали бы шутить. В смысле — шутить о таких вещах—.
— Ноа, я сейчас нахожусь в гостиной. Стены совершенно пусты—.
Вновь долгое молчание, затем Ноа откашлялся.
— Детектив Жара, можно личный вопрос?—
— Давайте—.
— У вас когда-нибудь бывала жизненная катастрофа — такая, что кажется — уже не оправиться, но вам всё же удаётся прийти в себя и начать снова, а затем — кхм, простите—.
Слышно было, как он сделал глоток.
— Так вот, вы собираетесь с силами и справляетесь с кризисом, и в то самое время прямо из ниоткуда — ещё один удар, а затем — ещё, и вы уже не понимаете, что творится. И приходит мысль — не бросить ли всё это. Не только работу. Жизнь.