— Так скажите, что мне делать? Ира — честный, порядочный человек. Она не могла пойти против закона. Как её вызволить отсюда?
— Пока никак, Игорь. Вот, смотрите сами.
Лаврентьев протянул мне лист, я перечитывал раз за разом строчку за строчкой и не мог разобрать смысл написанного.
— Теперь понимаете? Ничего не попишешь, дело серьёзное.
— Не понимаю. Понимаю только, что Ирине приписывают статью 228 УК РФ.
— Не знакомы с такой статьёй?
— Знаете, как-то Бог миловал.
— Короче. У вашей Комаровой дома при понятых были обнаружены запрещенные вещества.
— Какие запрещенные вещества? — Мой разум отказывался воспринимать всё происходящее, а тело парализовало шоком.
— Игорь, наркотики. НАРКОТИКИ. Можете хоть пятьдесят адвокатов нанять, а вина задержанной почти доказана, чисто формальности остались.
— Прошу, разрешите свидание с Ириной. Ради её матери. Мне надо убедиться, что сейчас с ней всё в порядке, чтобы успокоить тёщу.
— Не знаю. Не положено. Если ради матери. Ладно, пошли. Одна встреча и недолго.
— Понял. Спасибо.
Ирина намеренно не смотрела на меня, демонстрируя, что даже в стенах камеры обижена, горда и непреклонна.
— Зачем явился? Я же просила маму! — Бывшая закатила недовольно глаза и попыталась натянуть длинный серый свитер ниже.
— Тебя надо вытаскивать, дурёха. Хватит, ерепениться, лучше объясни мне, как и почему тебя повязали? Ты подсела на наркотики или приторговываешь ими в свободное время?
— Ты поверил, что я могу иметь к ним отношение, Игорь?! — Ира отпустила на минуту свитер, задохнувшись от возмущения, и снова начала его оттягивать вниз зачем-то.
— Разумеется, нет. Но как-то же они к тебе попали? Почему-то к тебе пришли искать эти...запрещенные вещества? Надо думать, что делать дальше, вытаскивать тебя.
— А я не хочу думать. Уходи. Я ничего не хочу.
— А я хочу, Ира! Я хочу тебе помочь. Но я не знаю подробностей, не понимаю, где начало и конец у истории, в которую ты вляпалась.
— Помогай своей Наташе. А я сяду и буду сидеть, раз меня посадили.
— Нет у меня Наташи и не было. — Я стукнул кулаком по столу и обречённо посмотрел на Ирину, она выглядела растерянной.
— Как это? — Ирка выпустила из рук свитер и тут же принялась его тянуть вниз, что меня стало раздражать.
— Просто. Не смог я Наташу полюбить, ушла она от меня в тот день, как и ты, только дверью не хлопнула. Да прекрати ты свой свитер оттягивать, что за новая манера?
Ира насупилась, сжала свитер так, что побелели костяшки пальцев, встала со стула, подошла к окну и наконец-то ослабила свитер. И в тусклом свете камеры я увидел…
— Ты? Ты?
— У тебя ограниченный словарный запас, Игорёк. Ты, ты! Я! Я беременная и буду рожать в тюрьме. Доволен?!
— Иришка, милая, чем я могу быть доволен? Что ты несёшь? Как это беременная?
— А ты не знаешь, откуда берутся дети? — Иринка начинала всхлипывать.
— Я не об этом. А где твой Антоха, я так понимаю, подарочек у тебя под свитером от него?
— Чёрт бы его побрал. Мы давно разбежались, до того, как узнала о беременности. Лучше никакого отца, чем такой. Да я с ним сошлась назло.
— И забеременела тоже назло. Уж не мне ли часом? — Я подошёл к Ирине и заглянул ей в глаза.
— Иди ты! — Ира замахнулась на меня, но я перехватил её руку и поцеловал в ладонь.
— Пусти!
Я отпустил Иру и устало вернулся за стол, указав бывшей на стул.
— Давай рассказывай, меня интересуют подробности твоего с Антохой сожительства, любые детали.
И Ирина рассказала, как весело жила с Антохой. Как дома у них водились разные мутные личности в наколках. Как приючали после отсидки дружков Антохи, а моя бывшая после концертов, записей песен шла готовить им еду и приводить дом в порядок после бардака, который там устроили. Хорошо хоть, её не домогался никто, видите ли Антоха обозначил границы дозволенного, сказал про Иру: «Моя баба, кто сунется, прирежу». Однажды Ира увидела, как сожитель кому-то показывает старинные иконы и обсуждает сбыт, её заметили, приставили нож к горлу и наказали молчать, иначе уберут как ненужного свидетеля.
— А потом резко от нас съехали все кореша и дружбаны Антохи. Он сделался на удивление внимательным, нежным, цветы мне подарил, кольцо золотое с бриллиантом, уверял, что купил на честно заработанные деньги. И я поверила ему, подумала, что Антоха встал на путь исправления, расслабилась чуток. Но ошиблась. — Ира погладила живот и тихо заплакала.
— Что произошло?
— Ничего. Антоха исчез, прихватив свои вещи и мои накопления, которые я от него скрывала. Сама виновата.
— В чём ты виновата, что тебе понравился му…? Не при ребёнке будет сказано. У Антохи же на лбу не было написано: «Я — бандюган, тюрьма по мне плачет».