Несколько серых лучиков света проникали в подвал сквозь маленькие грязные окна. Топка системы отопления походила на опаленную железную маску, рядом с ней возвышалась гора матово поблескивающего угля. Ступени закончились, и Билли нащупал ногой красный глиняный пол. Треугольный штык небольшой лопаты, прислоненный к стене, напоминал голову готовой к прыжку змеи. Билли обошел ее и осторожно, шаг за шагом, подходя к угольной куче, заметил, что у него изо рта идет пар. В подвале было гораздо холоднее, чем в доме. Руки Билли покрылись гусиной кожей, а волосы на затылке встали дыбом.
Билли остановился в нескольких футах от кучи угля, которая оказалась на несколько футов выше него. Глаза привыкли к полумраку, и теперь он уже мог разглядеть все закоулки подвала. Ну вот, никого не видно, и все же...
— Есть тут кто-нибудь? — спросил мальчик дрожащим голосом.
«Нет, — подумал он, — никого здесь нет. Но кто же тогда кидался в дверь?..»
Мысли внезапно застыли. Билли глядел на кучу угля и видел, что она шевелится.
Кусочки угля маленькой лавиной посыпались вниз. «Беги!» — крикнул внутренний голос. Но ноги Билли приклеились к полу, и он не мог оторвать взгляд от кучи. Что-то вылезало из угля: может быть, ключ к разгадке ужасной тайны, или улыбающийся мистер Букер в своей желтой шляпе, или сама сущность Зла, пришедшая, чтобы утащить его в Ад.
Неожиданно на поверхности кучи, примерно в трех футах над головой Билли, появилась маленькая белая ладонь. За ней — рука и плечо. Куски угля покатились в разные стороны. Через мгновение показалась маленькая голова, и ужасное, измученное лицо Вилла Букера с безнадежным отчаянием уставилось на него белыми невидящими глазами.
Рот пытался сложить серые губы в слова:
— Билли, скажи им, где я, Билли... скажи им, где я...
Горло Билли разорвал мучительный вой, и он, как бешеный краб, начал карабкаться по ступенькам погреба. Он слышал, как внизу перекатывается уголь, словно собираясь за ним в погоню. В передней мальчик упал, но тут же поднялся на ноги, услышав, как дом наполняет крик, похожий на звук выпускающего пар чайника. Он выскочил на террасу и побежал, забыв о своих учебниках, забыв все, кроме ужаса, находящегося в подвале Букеров, и крича всю дорогу до дома.
9
Джон тихонько приоткрыл дверь спальни. Мальчик лежал, свернувшись под одеялом и зарывшись лицом в подушку, но но крайней мере он перестал издавать эти ужасные всхлипывающие звуки. Билли плакал почти целый час с тех пор, как вернулся из школы. Джон думал, что никогда не забудет белое как мел лицо сына, перекошенное от ужаса.
Они с Рамоной уложили его в спальне, и он наконец-то успокоился. Пока Джон смотрел на сына, Билли дрожал под одеялом и бормотал что-то похожее на «угол, в углу». Джон подошел, чтобы поправить на Билли одеяло, и только тут увидел, что глаза сына широко открыты и неподвижно глядят в дальний угол комнаты.
Джон присел на кровать.
— Как ты себя чувствуешь?
Он потрогал лоб мальчика, хотя Рамона сказала, что лихорадки нет и не похоже, чтобы Билли был болен физически. Они раздели его и осмотрели все тело в поисках змеиного укуса (Билли обожал лазить по самым темным уголкам леса), но ничего не нашли.
— Расскажи, что случилось?
Билли отрицательно потряс головой.
— Мама уже накрывает к ужину. Ты голоден?
Мальчик прошептал что-то похожее на «Баттерфингер».
— Что? Хочешь конфету? У нас есть сладкий картофель, подойдет?
Билли не ответил и стал смотреть прямо перед собой с такой напряженностью, что Джону стало не по себе. Он сжал плечо мальчика:
— Когда ты захочешь все рассказать, я тебя выслушаю.
Джон встал с постели, решив, что Билли наступил в лесу на змею, но не хочет признаться. Он пошел на кухню, где у печки хозяйничала Рамона. Кухню заливали лучи предвечернего солнца, из разнокалиберных кастрюль, стоящих на плите, поднимался ароматный пар.
— Ему лучше? — спросила Рамона.
— Немного успокоился. Что он говорил, когда прибежал?
— Ничего. Он не мог говорить, только всхлипывал. Я схватила его, обняла, и тут ты вернулся с поля.
— Да, — мрачно произнес Джон. — Я видел его лицо. Белое как мел. Интересно, во что же он вляпался?
Джон вздохнул и взъерошил волосы.
— Я думаю, он должен немного поспать. Когда он захочет поговорить, то обязательно даст нам знать.