Однако сквозь крики прорвался голос Фальконера-старшего.
— Успокойтесь, люди! Достаточно с нас несчастья! На сегодня нам хватит и своих забот! Оставьте их!
Рамона вытерла лицо тыльной стороной ладони. Ее взгляд был спокоен, но полон глубокой тоски.
— Мне жаль тебя, — обратилась она к Уэйну, а затем, повернувшись к Фальконеру, добавила: — И вас. Сколько вы тел и душ погубили во имя Господа? Сколько еще погубите?
— Ты безбожная дрянь, — ответил евангелист. — Мой сын несет в себе жизнь, а твой распространяет смерть. На твоем месте я собрал бы свой хлам и убрался из этого округа.
Его глаза сверкали холодным голубым огнем.
— Я все сказал.
Рамона сделала несколько шагов и приказала женщине и мужчине, преграждающим ей дорогу:
— Прочь!
Они отошли. Джон, задыхаясь, тер свое горло и яростно смотрел на Фальконера.
— Поехали домой, — позвала Рамона своих мужчин. Она готова была расплакаться, но скорее бы умерла, чем позволила бы этим людям видеть ее слезы!
— И мы позволим этой мрази уйти отсюда? — закричал кто-то в другом конце приемной.
— Пропустите их, — произнес Фальконер, и толпа расступилась. — Месть в моих руках, говорит Господь. Лучше молись, колдунья! Долго молись!
По дороге к выходу Рамона споткнулась, и Билли едва успел поддержать ее. Джон постоянно оглядывался, опасаясь нападения сзади. Крики и брань сопровождали их до дверей приемной. Они сели в «олдс» и поехали прочь мимо машин «скорой помощи», везущих упакованные в черный брезент тела погибших подростков.
Дж. Дж. Фальконер поспешил увести Уэйна из приемной прежде, чем еще кто-нибудь остановит их. Его лицо горело. Они зашли в кладовую. Фальконер прислонился к стене между метлами и вытер лицо носовым платком.
— С тобой все в порядке? — Лицо Уэйна, освещаемое тусклой лампочкой, было мрачным.
— Да. Это просто... перевозбуждение. Дай мне вздохнуть. — Фальконер сел на ящик с порошком. — Ты выглядишь молодцом.
— Она испугала меня, и я не хотел, чтобы она до меня дотронулась.
— Ты держался прекрасно, — кивнул Фальконер. — Эта женщина — сплошная неприятность. Ладно, посмотрим, что можно с ней сделать. В Готорне у меня есть друзья. Посмотрим...
— Мне не нравится то, что она мне сказала, папа. Мне... мне было больно слушать ее.
— Она говорит языком Сатаны, пытаясь смутить тебя и сделать так, чтобы ты усомнился в себе. Надо что-то делать с ней и с этим... этим ее ублюдком. Вик Четем рассказал мне о том, что его брат Лемер видел на лесопилке. Этот мальчишка общался с Дьяволом, а потом разъярился и чуть не разнес все вокруг.
— Папа... — Немного помолчав, Уэйн спросил: — Я могу... я могу излечить умирающего, если очень постараюсь?
Фальконер аккуратно сложил платок и убрал его, прежде чем ответить.
— Да, Уэйн. Если ты очень постараешься и будешь усердно молиться, то сможешь. Но этот госпиталь неподходящее место для излечения.
— Почему? — нахмурился Уэйн.
— Потому что... исцеление возможно только в святом месте, где люди собираются для того, чтобы услышать Слово Божье.
— Но... если людям это необходимо прямо сейчас?
Фальконер хмуро улыбнулся и покачал головой.
— У тебя в голове звучит голос этой колдуньи, Уэйн. Она все-таки смутила тебя. О, конечно, она хотела, чтобы ты ходил по палатам и излечивал всех подряд. Но это противоречило бы воле Господа, который наверняка желает, чтобы кто-то из ребят умер сегодня ночью. Так что лучше оставить их на попечение докторов, которые сделают все возможное. Но мы-то знаем, что пути Господни неисповедимы, да?
— Да, сэр.
— Вот и хорошо.
Встав на ноги, Фальконер покачнулся и осторожно дотронулся до своей груди. Боль почти отступила, но он чувствовал себя как после электрошока.
— Ну вот, теперь мне немного лучше. Уэйн, я хочу, чтобы ты сделал мне одолжение. Выйди и подожди меня в машине.
— Подождать в машине? Зачем?
— Эти бедные люди потребуют от тебя исцелений, если ты останешься, поэтому будет лучше, если ты подождешь, пока я помолюсь вместе с ними.
— О! — Уэйна еще беспокоили слова колдуньи. Ее темные глаза заглянули прямо в его душу и отняли у него древний свет. — Да, сэр, я тоже думаю, что так будет лучше.
— Хорошо. Тебе лучше пройти через заднюю дверь. Если ты вернешься в приемную, может опять возникнуть суматоха.
Уэйн кивнул. В его голосе эхом отдавался голос Рамоны Крикмор: «Ты понимаешь, что делаешь, мальчик?» Что-то в его душе забалансировало точно на краю пропасти, и он отдернул себя прочь с дикой мыслью: «Она такое же зло, как сам грех, она и ее демонический сын. Они оба должны быть брошены в костер Господа. Что говорит Господь? СОЖГИ ИХ!»