— Уэйн, — позвал кто-то сзади.
Он резко повернулся ко всем этим людям, собравшимся здесь, чтобы поглазеть на чужое горе.
— УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА! - заорал он.
Наступила тишина. Кемми закрылась руками, словно ожидая удара.
Уэйн двинулся на толпу.
— Я ЖЕ СКАЗАЛ: УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА! - заорал он еще раз, и гости, наступая друг другу на ноги, покинули комнату.
— УБИРАЙТЕСЬ! - закричал он на замешкавшегося Джорджа Ходжеса и наконец остался в комнате наедине с трупом отца.
Уэйн прижал ладони к лицу и застонал; слезы текли сквозь пальцы. Он подошел к двери и запер ее.
Затем повернулся к гробу.
Это должно быть сделано. Да. Если он очень сильно захочет, он сделает это. Еще не поздно, поскольку отец еще не в земле! Он должен воскресить Дж. Дж. Фальконера, Величайшего Евангелиста Юга. Тогда все сомнения относительно его способностей разлетятся, как сечка на сильном ветру. Потом они с отцом объявят настоящую войну этим Крикморам и навсегда пошлют их гореть в Аду.
Да. Это должно быть сделано.
Кто-то подергал дверную ручку.
— Уэйн? — послышался мягкий голос. Затем: — Похоже, он заперся!
— Господи, дай мне силы сделать это, — прошептал Уэйн, заливаясь слезами. — Я знаю, я грешен, именно поэтому ты позволил демонам забрать моего отца. Но я не готов остаться один! Пожалуйста... если ты позволишь мне сделать только это, я никогда больше ни о чем тебя не попрошу.
Он застыл в ожидании электрического разряда, Голоса Господня, знака, знамения или еще чего-нибудь.
— ПОЖАЛУЙСТА!
Он подбежал к гробу и схватил отца за тощие твердые плечи.
— Вставай, папа! Давай покажем им, чего на самом деле стоит моя сила. Вставай сейчас же. Ты нужен мне, вставай...
Уэйн сжимал руки все сильнее и сильнее. Закрыв глаза, он попытался сконцентрироваться на своем желании. Но молния его не ударила, голубого сияния, исходящего из ладоней, не появилось.
— Вставай, папа, — прошептал Уэйн и, откинув голову назад , закричал: - Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ, ВСТАВАЙ И ИДИ!
— Уэ-э-эйн! — завыла за дверью Кемми. — Во имя Господа, не надо!..
— Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ СБРОСИТЬ ОКОВЫ СМЕРТИ! СЕЙЧАС ЖЕ! СЕЙЧАС ЖЕ!
Он трясся, как громоотвод на ветру, его пальцы крепко вцепились в желтую материю, а по лицу текли струйки пота и слез. Макияж цвета человеческого тела стал сползать со щек трупа, открывая бело-серую кожу. Уэйн почувствовал, что в глубине его души закипел вулкан, изрыгая дикие языки пламени. Он думал только о том, как оживить покоящееся в гробу тело, вернуть ему Жизнь.
Внезапно в его мозгу что-то взорвалось. Перед глазами возникла странная картина смертельной схватки орла и змеи. В голове Уэйна пульсировала черная боль, а из его левой ноздри на белую обивку гроба закапала кровь. Руки юноши начали зудеть, потом чесаться, потом гореть...
Труп Фальконера дернулся.
— Да! — закричал Уэйн. — ВСТАВАЙ!
Внезапно труп задрожал, как будто сквозь него пропустили высокое напряжение, он начал изгибаться, вытягиваться, лицевые мускулы покрылись рябью. Руки с идеальными ногтями начали ритмично сжиматься в кулаки.
В следующее мгновение веки, зашитые работниками морга тонкими нитками телесного цвета, распахнулись. Глаза, глубоко утонувшие в глазницах, были цвета серого мрамора. Губы растягивались, растягивались... и раскрылись, порвав белые швы. Во рту покойника виднелись куски материи, засунутые туда, чтобы щеки казались полными. Голова задергалась словно в агонии, а тело затрепетало в руках Уэйна.
Кто-то дико забарабанил в дверь.
— УЭЙН! — закричал Джордж Ходжес. — ПРЕКРАТИ!
Но Уэйна переполняла праведная исцеляющая сила. Он должен был искупить грехи, вытянув Дж. Дж. Фальконера из темного места. Все, что ему оставалось, это еще немного сконцентрироваться. Еще чуть-чуть...
— Возвращайся, папа, — шептал Уэйн дергающемуся трупу. — Пожалуйста, возвращайся...
В измученном мозгу юноши возник образ мертвой лягушки, жесткой и пахнущей формалином, лежащей на столе в классе биологии. Ее ножные мышцы были соединены с маленькими электродами; когда включали ток, лягушка прыгала. Прыгала. Прыгала. «Прыгай, лягушка», — подумал Уэйн и разразился истеричным смехом. Труп Фальконера трепетал и дергался, руки хватали воздух. «Прыгай, лягушка, прыгай...»
— Уэйн! — закричала мать, находясь на грани истерики. — Он мертв, мертв, оставь его в покое!
И Уэйн с болезненной очевидностью осознал, что потерпел провал. Все, что он делал, просто заставляло лягушку прыгать. Отец умер.