Субретка (ему вслед). Вы и в туалет ходите с гитарой? Вы божественны!
Посетители (высовывают из-за занавеса головы). Куда он подевался!
— Пусть сначала допоет свои песни!
— Где эта грязная свинья? (Возвращаются в зал.)
Мьюрк (выскакивает из-за занавеса). Фу-у-у! Я их еле успокоил. С полицией тоже как-нибудь договорюсь. Но его требует публика. Где он?
Пианист. Гвоздь программы торчит в туалете.
Слышны крики: "Ваал! Ваал!"
Мьюрк (барабанит по туалетной двери). Эй, вы там! Отзовитесь! Я запрещаю вам запираться на засов! В рабочее время, за которое я вам плачу! У меня все записано на бумаге. Эй, вы, мошенник! (Отчаянно барабанит по двери.)
Лупу (открывает другую дверь, выглядывает). Окно в туалете распахнуто. Наш коршун улетел. Без водки никаких песен.
Мьюрк. Что? Улетел? Из туалета? Душегуб! Я обращусь в полицию.
Из-за занавеса доносится: "Ваал! Ваал! Ваал!"
Дикие сливы, синие от ягод, зеленое поле
Ваал, Экарт.
Ваал (медленно идет по полю, за его спиной — сливовые деревья). Небо стало зеленым. Оно похоже на брюхатую бабу. Воздух июля и этот ветер... У меня под брюками даже трусов нет. (Оглядывается.) Я натер себе голые ляжки. Череп у меня набух от ветра. На волосах под мышками я уношу с собой запах полей. Воздух весь дрожит, словно он опьянел от водки.
Экарт (бредет за ним следом). И куда тебя черт несет? Под сливами нам было хорошо.
Ваал. Положи мне лапу на затылок. Он вздувается от каждого удара пульса и сразу лопается, как пузырь. Ты чувствуешь?
Экарт (кладет ладонь на затылок Ваала). Нет.
Ваал. Ну, тогда ты и понятия не имеешь, что такое душа.
Экарт. Может, где-нибудь искупаемся?
Ваал. Моя душа, брат, это стон ржаного поля, на которое навалился ветер. Это блеск в глазах двух насекомых, собирающихся сожрать друг друга. (Смотрит на Экарта.)
Экарт. Желудок у тебя что надо. Гвозди может переваривать. Ты просто глыба мяса, от которой в один прекрасный день на небе останутся жирные пятна.
Ваал. Небо — та же бумага. Все стерпит.
Экарт. Я сегодня совсем не чувствую своего тела. Оно у меня такое легкое, как сливовое деревце.
Ваал. Это от зеленого цвета неба, брат. Нам надо действительно окунуть свои телеса в какую-нибудь грязную лужу, иначе белые дороги, как брошенные ангелами канаты, утащат нас с тобой на небеса.
В деревенской пивной
Вечер. Ваал стоит в окружении крестьян. На заднем плане в углу сидит Экарт.
Ваал. Хорошо, что я вас всех собрал. Мой брат приедет завтра вечером. К этому времени быки уже должны быть здесь.
Первый крестьянин (слушает Ваала, раскрыв рот). А как узнать, какой именно бык нужен вашему брату?
Ваал. Он один понимает толк в этом деле. Но это должны быть действительно красивые животные. Иначе они ему и даром не нужны. Хозяин, рюмку водки!
Второй крестьянин. И вы его сразу купите?
Ваал. Да, но только такого, который всем быкам бык.
Третий крестьянин. Да за такие деньги сюда сгонят быков со всех окрестных деревень.
Первый крестьянин. Слушай, может, посмотришь моего?
Ваал. Хозяин, еще рюмку водки!
Крестьяне. Вот у меня бык так бык... Другого такого не найти.
— Так, значит, завтра вечером?
Направляются к двери. Один из них оборачивается.
— А где вы будете ночевать?
Ваал. В белой и мягкой постели.
Крестьяне уходят. Дверь за ними закрывается.
Ваал возвращается к своему столику, садится.
Экарт. Что это ты надумал? Ты что, спятил?
Ваал. Просто я сегодня в ударе. Разве тебе не понравилось, как все они разом поразвесили уши и поразевали рты, а потом в уме уже стали считать денежки?
Экарт. Не только понравилось, но и принесло нам несколько рюмок водки. А теперь надо сматывать удочки.
Ваал. Сматывать удочки? Да ты не в своем уме!
Экарт. Это ты не в своем уме! Подумай о быках!
Ваал. А ради чего тогда я им лапшу на уши вешал?