Экарт. Из-за водки, известное дело.
Ваал. Из-за водки? Какая ерунда! Я хочу устроить тебе праздник, Экарт. (Привстает, открывает за собой окно, снова садится.)
Видно, что на дворе уже темнеет.
Экарт. Ты опьянел от каких-то шести рюмок водки... Постыдился бы!
Ваал. Это будет божественный спектакль. Ты же знаешь, я люблю простых людей. (Поднимает рюмку.) Твое здоровье, Экарт!
Экарт. Не будь идиотом! Эти простые люди с нас обоих шкуру спустят.
Ваал. Впредь будут умнее. В этот теплый вечер мне хочется думать о них с нежностью. Эти дурни пригонят сюда своих быков, чтобы меня облапошить, попросту облапошить. Как раз это-то мне и нравится.
Экарт (встает со стула). Выбирай: или быки — или я. Пойдем отсюда, пока трактирщик ничего не унюхал.
Ваал (с грустью). Какой чудесный вечер! Давай посидим здесь еще часок, а потом уйдем. (Принюхивается.) С полей несет навозом... Слушай, как ты думаешь, а не нальет ли нам хозяин еще по одной за то, что мы провернули это дельце с быками?
Экарт. Сюда кто-то идет...
Священник (заходит в трактир). Добрый вечер! (Ваалу.) Это вам нужны быки? Вы и есть тот самый человек?
Ваал. Да, это я.
Священник. Зачем вы морочите людям головы?
Ваал. Мне больше нечем заняться в этом подлунном мире. Послушайте, как же здесь у вас пахнет сеном! И так что, каждый вечер?
Священник. Ваш мир очень убог, любезный.
Ваал. Зато там, на небесах, у меня растут деревья и гуляют люди.
Священник. Не смейте так говорить! Мир — это вам не цирк какой-нибудь.
Ваал. И что же такое, по-вашему, мир?
Священник. Уходите отсюда! Считайте, что вам еще повезло... Я человек не злой. Я все уладил...
Ваал (Экарту). Святой отец напрочь лишен чувства юмора.
Священник. Неужели вы сами не понимаете, сколь нелепой была ваша затея? (Экарту.) Что нужно этому человеку?
Ваал (откинувшись на спинку стула). В вечерних сумерках — действие, понятное дело, должно происходить вечером, пока воздух еще не успел остыть, когда небо затянуто облаками и слегка дует ветер... — неожиданно появляются быки. Они надвигаются со всех сторон. Потрясающее зрелище! А потом бедные людишки будут хлопать глазами, не зная, что им делать со своими быками... Да, их оставят в дураках, но зато они смогут полюбоваться этим зрелищем. Люблю людей, особенно тех, кого можно одурачить. Да и где еще вы увидите столько быков сразу?
Священник. И ради этого вы готовы поднять на ноги все семь деревень?
Ваал. Что такое семь деревень по сравнению с подобным зрелищем?!
Священник. Кажется, я начинаю понимать... Вы просто несчастный человек и, судя по всему, очень любите быков.
Ваал. Пойдем отсюда, Экарт! Святой отец нам всю обедню испортил. Он, похоже, совсем не любит животных.
Священник (смеется, потом серьезно). Идите, идите! И постарайтесь никому не попадаться на глаза. Думаю, что я оказал вам хорошую услугу.
Ваал. Пойдем, Экарт! Праздник отменяется, брат мой.
Оба не спеша уходят.
Священник (направляется к стойке, трактирщику). Добрый вечер! Давайте я заплачу за этих господ.
Трактирщик. Одиннадцать рюмок водки, ваше преподобие.
В лесу
Вечер. Пятеро лесорубов, в их числе Ваал, сидят прислонившись к стволам деревьев. Рядом в траве — труп человека.
Первый лесоруб. Дался нам этот дуб! (Вздыхает.) Тедди умер не сразу. Бедняге пришлось помучиться.
Второй лесоруб. Угораздило же его... А ведь еще сегодня утром он как ребенок радовался погоде. Зелень и немного дождя — это ему было по душе. Да и древесина тогда не такая сухая.
Третий лесоруб. Наш Тедди был хорошим парнем. Когда-то он имел свою лавку, жил припеваючи и даже отрастил себе брюхо. Потом разорился из-за истории с какой-то бабой, попал сюда да и спустил весь свой жир.
Четвертый лесоруб. Он чего-нибудь рассказывал... ну, об этой истории?
Третий лесоруб. Черта с два! Я даже не знаю, собирался ли он снова податься в свои края. Он, правда, сколотил кое-какой капиталец. Так ведь на что ему здесь было тратиться?
Первый лесоруб. Он как-то говорил, что зимой махнет на побережье. Там у него, похоже, был свой домишко. (Ваалу.) Ты чего-нибудь знаешь, Слон? Ведь ты же с ним разговаривал...