— Вот как, — усмехнулся Тёмный Лорд, ослабив хватку для того, чтобы достать из внутреннего кармана пиджака палочку. — Что ж, ты такой же глупый, как и моя маленькая помощница… но я знаю, как сделать так, чтобы ты немного поумнел… Круцио!
— НЕТ! — закричала я и, воспользовавшись тем, что меня не держали в эту секунду, бросилась вперёд, чтобы закрыть собой Яна, который был ни в чём не виноват. Он не должен был страдать. Страдать за всё то, что я натворила, должна была я одна.
Яркая вспышка ударила мне в бок, и в следующее мгновение меня пронзила такая боль, которая не шла ни в какое сравнение ни с одной болью, что была в моей короткой жизни до этого. Меня скрутило, из глаз посыпались искры, ноги подкосились, и я упала на колени на пол, опираясь на ладони. Боль прекратилась так же внезапно, как и появилась, буквально в следующую секунду, но за эту секунду я её пережила столько, что хватило бы на две жизни вперёд.
Судорожно хватая ртом воздух, я медленно повернула голову сначала влево, потом вправо, и с каждой стороны встретилась с полным растерянности взглядом. Практически одинаковым, полным боли взглядом. А мной вдруг завладела безграничная злость.
— Убирайся отсюда, — тихо, но очень зло процедила я, сделав ещё один судорожный вдох, а затем разгневанно посмотрела вправо и, неотрывно смотря в багрово-красные глаза, повторила: — УБИРАЙСЯ!
Было видно, что моё обращение к нему немало удивило его, но мне было всё равно. Он был извергом, чудовищем, готовым пытать даже ту, что носила в себе часть его, его ребёнка. Он знал только боль и насилие, и я не собиралась позволить своему дитя видеть то же самое. В тот момент я поклялась себе, что сделаю всё, чтобы мой ребёнок больше никогда не почувствовал то, что мы только что пережили. И с каждым вдохом во мне росла уверенность, а дыхание становилось всё ровнее и ровнее.
— Я не хочу тебя видеть, убирайся отсюда, — на удивление твёрдым голосом повторила я, медленно вставая с пола, и как только Ян бросился ко мне, чтобы помочь подняться на ноги, ведь Тёмный Лорд в это мгновение словно превратился в статую, я отмахнулась и от него: — Не надо. Уходи, мне не нужна твоя помощь.
Выпрямившись, я оперлась ладонями о поясницу, а живот неприятно тянуло где-то снизу, но после пережитого было вполне терпимо, а затем ровным тоном обратилась к своему жениху.
— Вот. Я не выйду за тебя замуж, найди себе другую дурочку с не такой поломанной судьбой, как у меня. А с меня хватит, — с этими словами я отдала ему обручальное кольцо, а после медленно повернулась в другую сторону и прошептала: — Убирайся и больше не появляйся здесь. Забудь о том, что я существую. Ты для меня никто.
И не обращая внимания на две застывшие статуи, я подняла с пола мягкий изумрудный плед и села в кресло-качалку, закутавшись в ткань с головой. Я специально долго не оборачивалась, наблюдая за ярко-жёлтыми языками пламени, а когда всё же обернулась, то в моей комнате никого не было, лишь нечёткие тени плясали на стенах, повторяя движения языков пламени. Наконец я осталась одна, и никто больше не посмеет нарушить моего одиночества. Наконец я была свободна.
Часть 8
* * *
Я не понимал, что со мной происходит.
Внезапно на меня обрушился такой шквал эмоций, чувств, причём бо́льшая часть из них была абсолютно не знакома мне, что я не знал, что мне нужно было делать со всем этим. Как мне с ними справиться.
Я был в полной растерянности, когда догадался, что моя маленькая глупая девочка ждала ребёнка именно от меня. Я был неимоверно зол, когда вдруг представил рядом с ней другого, когда увидел вживую этого другого. Я был… в ужасе, когда моё заклинание вместо этого жалкого червя попало в неё, когда она упала, зайдясь в полном боли крике. Я был раздавлен, когда она прогнала меня от себя.
Никогда бы не подумал, что такая тихая мышь, как Мередин Нотт, когда-нибудь посмеет поднять голос на меня, но она это сделала. Никогда бы не подумал, что это неразумное дитя, так отчаянно любившее меня, когда-нибудь сможет сказать мне, что я для неё никто. Но и это она тоже сделала, причём с небывалой твёрдостью и хладнокровием. И я абсолютно не мог понять, что же мне делать дальше, чего я хотел от этой жизни. Я не мог понять, как мне вернуть её, так как она ко мне совершенно точно не собиралась возвращаться, вероломно лишив меня части себя, моего ребёнка.
В таких растерянных чувствах я проходил почти неделю, стараясь не попадаться никому на глаза и в особенности прогоняя от себя Беллатрису. Чем дольше в моей жизни отсутствовала Мередин, тем больше меня начинала раздражать Белла, поскольку она была её полной противоположностью. А теперь, когда я насовсем лишился возможности видеть свою наивную смешную девочку, мне стало совсем плохо, и Беллатриса только усугубляла ситуацию. И вот в один вечер, когда я, погружённый в раздумья по поводу сложившейся ситуации, сидел у себя в кабинете, в окно неожиданно постучали.