Возможно, маманя и заметила перемещение несчастливого биточка с тарелки на тарелку, но вслух об этом говорить не стала.
- Яночка, Вы, кажется, где-то учитесь? - спросила маманя.
- В экономической академии на менеджера по торговле, - четко ответила Яна, предупреждая следующий вопрос.
- Экономическая академия... менеджер... - задумчиво повторила маманя. - Напридумывали мудреных выражений, слова в простоте не скажут, - скривилась она.
"Три - ноль..." - одновременно подумали Яна и Вадим.
- Я буду заведующей торговым залом, - слегка запинаясь от старомодных слов, пояснила Яна. - А пока я сижу за кассой в магазине, - быстро добавила она.
- Торговый работник, значит, - чуть более уважительно отозвалась маманя.
"Три - один", - с облегчением подумал Вадим.
"Неужто своей признала?" - удивилась и Яна.
В это время "дозревший" папаня, уже самостоятельно выпивший неучтенную рюмку водки, радостно произнес:
- Маманя, пьем за тебя, за твои "золотые" руки и талант в кулинарном деле!
Маманя самодовольно улыбнулась и расслабленно чокнулась с папаней.
- Мама, ты у нас замечательная кулинарка! - оценил не частый стол и Вадим.
- За Вас! - присоединилась к общему хору и Яна.
Все примиренно выпили, и дальше застолье пошло свои чередом.
На сладкое маманя испекла огромный пирог с яблоками, очень красиво подрумяненный сверху, но, к сожалению, подгоревший на донышке. Впрочем, такую малость, да еще снизу, никто и не заметил. Яна с удовольствием положила себе на тарелку небольшой кусочек любимого яблочного пирога и сразу откусила большой кусок.
- А моя мама тоже печет на праздники яблочный пирог! - на радостях потеряв бдительность, похвасталась Яна. - Только она еще вишню добавляет и иногда малину или клубнику.
- Это уж какой-то компот! - хмыкнул папаня в напряженной тишине.
"Прокололась!" - с ужасом подумала Яна, а Вадим мысленно перечеркнул все набранные за длительный обед очки в пользу Яны.
И тут кусок чуть не застрял у Яны в горле. Привыкнув к маминым легким, пышным, почти воздушным пирогам, больше похожим на французскую шарлотку или заварные пирожные с яблочным кремом, Яна чуть не сломала зубы о жесткий, тяжелый, непропеченный внутри пирог. Может, такие пироги и продаются в рабочей столовой, в которой всем заправляет маманя, но Яниному желудку явно предстояла нелегкая работенка по перевариванию столь грубой пищи, которую она бы и за деньги есть не стала. Яна мужественно прожевала несладкую массу и... проглотила. Что делать с оставшимся куском, она не знала, а потому сославшись на то, что доест на воздухе, она потянула Вадима за собой на балкон. Тарелку с пирогом она прихватила с собой, надеясь скормить "несъедобный" кусок Вадиму. В конце-концов он-то к такой пище привык! Яна понимала, что ей следовало бы предложить мамане свою помощь в уборке со стола, но, боясь разбить рюмку или тарелку, она промолчала, да и маманя ей, видимо, не слишком доверяла, потому и не обиделась на то, что "дети" ушли на балкон, оставив ее с грязной посудой.
Тихим теплым вечером Вадим провожал Яну, стараясь не думать о том, что Яна родителям не понравилась. А Яна, пытаясь отвлечь Вадима от неприятных мыслей, спросила:
- Вадим, а как твои родители познакомились?
- Мама работала на раздаче в заводской столовой, где обычно обедал отец. Он в нее влюбился и два года ходил за ней, пока она не согласилась выйти за него замуж, - охотно ответил Вадим.
- Да, видно, что папа любит маму до сих пор, - отметила Яна. - А мама?
- Мама отца никогда не любила, - быстро прервал Вадим дальнейшие расспросы. - Потому отец и начал пить. А вообще-то он добрый, он со мной в детстве возился больше, чем мама. Мама часто задерживалась на работе, потом, когда стала заведующей, и вовсе возвращалась поздно, когда я уже спал. Руководящая работа требует полной самоотдачи, - словно процитировал он чьи-то слова.
- Да, моя мама тоже часто задерживается на работе, - поддержала Яна Вадима, хотя и не понимала, что можно делать в заводской столовой допоздна. - А папа, когда еще служил, часто уезжал на полигон на несколько дней, когда шли учения. - При этом она подумала, что ее родители все же любили друг друга и очень радовались встречам и любой возможности побыть вдвоем. Да и семейные торжества тоже были не редкостью...
Им обоим, и Яне, и Вадиму было понятно, что жить с родителями Вадима она не сможет: ее не приняли. Оставалось надеяться только на себя, на сестру Яны или на чудо.
- Возможно, нам придется подождать с браком, пока я не стану зарабатывать достаточно, чтобы хотя бы снять нам квартиру, - неуверенно сказал Вадим. - Но мы ведь не спешим? - добавил он риторический вопрос.
- Не спешим, - обреченно ответила Яна. - Мне еще учебу надо закончить, перевестись на нормальную работу, где платят побольше, чем в нашем магазинчике...
"Какая уж тут шуба! - с грустной усмешкой думала Яна, - Тут бы самой встать на ноги. Вряд ли я смогу в жизни рассчитывать на помощь Вадима, как и положиться на него в любом ответственном вопросе. И, похоже, он подкаблучник, "маменькин", вернее, "маманин сынок". - Она с горечью вспомнила, как маманя управляла сыном одним только взглядом. Мне так никогда не удастся... Да мне и не нужно. Что может мужчина, которым управляет женщина? Которому под ее крылышком настолько уютно, что и карьеру делать не хочется?..
Мысли были грустные, но отрезвляющие. И Яна приняла решение - расстаться с Вадимом. Расстаться, несмотря на любовь к нему, возможно, ради их общего блага. Тем более что маманя явно желала видеть в доме другую невестку - своего поля ягоду. "Ну что ж,
"Мне пора за дело приниматься,
А Ваш удел катиться..."
к мамане под крылышко", - додумала она по-своему строчку Есенина.
После этого вечера она еще неделю продолжала встречаться с Вадимом, проверяя свое чувство к нему и правильность своего решения, а потом однажды наутро позвонила ему на мобильный и резко сообщила:
- Не звони мне больше и не приходи - я выхожу замуж.
После этого звонка Вадим Яну не нашел. Квартиру она сменила, работу тоже. Где она училась - он не знал, тем более что училась она заочно. Общих друзей у них не было, кроме Яниной сестры, но уж с той-то он и не желал встречаться... Даже если бы знал, где ее найти...
Так Яна исчезла из его жизни в первый раз.
Появилась она почти через полтора года, в начале весны. Она просто позвонила ему на все тот же номер мобильного телефона, который Вадим, словно чувствуя, что номер еще может сработать, оставил, переставив старую сим-карту в новенький навороченный мобильник.
- Привет, Вадим, что делаешь? - спросила она так, словно они вчера расстались.
Вадим, дрожащим от невозможного счастья голосом, хрипло ответил:
- Ничего особенного. А ты? Мы сегодня встретимся? - с надеждой спросил он, боясь потерять ее голос, который мог вновь раствориться в бесконечном пространстве.
Она сразу согласилась и назвала место встречи.
...Расставшись с Вадимом, Яна три дня не выходила из дома, не ходила на работу, почти не ела и не спала. Ее жгла мысль, что она поступила глупо, что испортила себе жизнь и что никогда больше не будет счастливой. Она бродила по квартире, заходила на кухню, застывала у окна, пытаясь угадать между домами улицы, по которым они с Вадимом ходили... Зябко вздрагивая, сиротливо думала: "Тебя нет на этих улицах, нет даже твоей тени. Мне холодно и одиноко. Я не зову тебя, но я хочу тебя. От сквозняка дрожь по телу, а мне нужен ты, даже странно, до чего нужен. Не хочу задавать себе вопросы. Да? Нет? Кто в этом разберется?.. Как же мне плохо без тебя, Вадим! Без тебя ПЛОХО!.. "
Кристина на редкость терпеливо возилась с сестрой, понимая, что расставание нужно пережить, перетерпеть, как мучительную лихорадку. Она-то уж точно знала, что порой бросать не легче, чем быть брошенной. Первые три дня еще не понимаешь до конца, что натворила, следующие две - две с половиной недели даже легко и радостно, что смогла преодолеть себя, свое "глупое" чувство. Но к концу третьей недели в душе творится ад, когда не только жить, но и думать, дышать, двигаться БОЛЬНО. Самый трудный период, когда ни на минуту человека нельзя оставлять одного. Вот тут-то Кристина и взяла не понимающую себя Яну в ночной клуб.