Алексей остановил бежавшего куда-то опера.
– Стой! Ты Глеб, кажется?
– Да Алексей Алексеевич, я!
– Прокурора дежурного видел?
– Да, вон, возле пятого стоит. Там трупов полно. Ух и жуть тут, я такого не видел еще.
– Что случилось то вообще?
–Да не знаю толком. Эксперты говорят, поезд под откос сепары пустили. Хотя сейчас определить трудно. Может, что другое случилось, у нас же, сами знаете, что угодно может быть.
Алексей двинулся через лужи, разбросанные вещи и бегущих людей к своему подчиненному.
Вагон лежал на боку, и создавалось впечатление, что его пожевало огромное доисторическое чудовище.
Прямо на земле, рядом сидели, рыдая навзрыд, две женщины, одна была необъятна толста, с разбитым лицом, а вторая, почему-то с книгой в руках, видимых повреждений вообще не имела. У самого вагона копошились несколько селян, местный участковый и два молодых военных в тельняшках. Несмотря на холод и дикий дождь, они при помощи болгарки резали что-то сбоку вагона.
– Привет, Петь! – поздоровался Алексей с писавшим протокол помощником,– рассказывай, что известно.
– Ну что, что, Алексеич… Поезд с рельс сошел, причины пока не установили. Примерно в час, может чуть раньше. Сообщили местные сразу. Скорых долго ждали, наладили спасение как смогли. В разных вагонах разные последствия, но тут самый трэш. Не знаю с чем связано, но во всем поезде раненых много, тяжелые есть, но этот, как приговоренный, десять трупов.
– Кто погибшие, установили?
– Ну, в общем, да. Самое жуткое – семья погибла. Точнее, родители. Девчонка жива. Увезли уже. Гадко то, что отца еще живым достали, до «скорой» только донесли. Он, говорят, даже в сознание приходил. Но раны были несовместимые с жизнью, вообще не понятно, как он с разбитым по центру черепом выжил еще. Как топором рубанули, хотя фактически об стол купе раскроил, так в нем и торчал. Как в карету положили, так сразу и умер. Мать в лепешку раздавило. Девчонка бедняжка так ничего и не поняла… Не передать.
Две девчонки молодых погибли. Их подружки вон у домов сидят, рыдают, на фотовыставку ехали какую-то. Одной из девчонок голову размножило, прям как взорвало, а вот вторая странно умерла. Вообще никаких повреждений нет, как будто сердце остановилось. Странно… Ну, вскрытие покажет. Кстати, так и дед еще один умер. Вообще никаких повреждений. Бабку жалко… Жену его… Они вместе ехали внуков проведать. Всю жизнь вместе прожили…
Так, кто еще… Из первого купе женщина погибла, вон с теми двумя рыдающими ехала. Шею свернуло, голова аж в обратную сторону съехала. У этой тоже странность есть. Куска мяса на ноге не хватает. Хрен его знает, может собака какая откусила, пока люди не подошли, но такого быть не может вроде. Может, зацепилась за что, когда поезд переворачивался. Там, по ходу, мясорубка была. С ними еще один пассажир был, вон в скорой лежит.
В пятом купе двое погибли. Вон с теми бойцами, что вагон режут, вместе ехали. Один наш, из управления. Ксива в кармане была. Тому руки вывернуло. Как, не понимаю даже. Эксперты навскидку говорят – от болевого шока умер.
Второй не понятно кто, документов не нашли. «Юра» – наколка на руке. Будем устанавливать. Этого проткнуло чем-то, между плечом и шеей – глубоко. Чем, пока не понятно. Опять же – вскрытие покажет.
Потом кто еще. Да! Парень из последнего купе, проводница сказала. В месиво свертело, все поломало: колени, голову. Прям пожевало. Личность тоже не установили. Здоровый детина. Такой должен был выдержать. Но, сами понимаете, судьба…
– Проводница жива?
– Жива, жива.
– Билеты у нее? Так личность и установим.
– Блин, да. Я не подумал. Там она, – указал он на голову поезда, – с начальником своим. Легко отделалась.
– Все с погибшими?
– Не, мальчишка еще есть, ну парень молодой. Тому бедолаге член как-то оторвало, ну и иные повреждения. Тоже жуткий. Ну вроде как, все. Вагон еще разбирают, может, добавится кто.
–А что с тем, что в скорой лежит?
– Да только вытянули его. Без сознания. Врачи говорят в коме. Сейчас повезут, только собирались. Водила блюет вон в кустах. Адвокат из Харькова, не поверишь, знаю его. Точнее не адвокат, а помощник его. Когда я в Киевской работал, на допрос ко мне приходил. Въедливая гнида. Понимаю, что нельзя говорить такое, ну вот этих вообще не жалко. Присоски, а не люди.
– Не неси херни, Петя. Ладно, продолжай.
Алексей отошел от подчиненного и подошел к скорой помощи.
Парень лежал на лежаке для больных с закрытыми глазами. Видно было, что под веками глаза его бегают из стороны в сторону. Да и лицо то ли страхом, то ли страданием каким-то переполнено. Каких-либо внешних повреждений, Алексей не увидел. Одно только удивило прокурора: из глаз парня катилась слеза…