Шестое чувство подсказало, что вечно сидеть в комнате не получится. Сейчас за ней пришел на вид дружелюбный ребенок, а через пять минут в дверях может возникнуть злобный фашист, который уже не станет уговаривать, а схватит за шкирку и поволочет на улицу, как котенка.
Света встала как можно естественнее, но привыкнуть к новому телу и новому миру невозможно даже за день, не говоря уж о таком крохотном отрезке времени.
— Тебя... как зовут? — осторожно спросила она у мальчика, заранее предугадав его реакцию. Ну, разумеется! Он ведь ее знает. Точнее, ее тело. Значит, и она должна его знать.
— Ленка, ты чего? — хлопнул глазами ребенок. — Головой ударилась, что ли? Это ж я, Мишка Соломин!
Света тряхнула головой, словно вспоминая.
— Да, да... Мишка Соломин... Извини, я тут упала и, кажется... — она почесала затылок, — кажется, шишка небольшая.
— Где? — Миша потянулся к ней, но она отпрянула.
— Не трогай!
— Ладно, ладно. — Тот замахал руками. — Тебе надо бы сходить в медпункт. Пусть Элла Григорьевна тебя осмотрит.
Элла Григорьевна... Где она слышала это имя? Почему никак не удается поймать воспоминание? Элла Григорьевна... И вдруг Светлану осенило: так зовут заведующую «Сказкой»! Света сорвалась с места и схватила мальчишку за руку.
— Отведи меня в медпункт.
.
Оказавшись снаружи, Светлана приостановилась и с удивлением принялась разглядывать местность. Все казалось знакомым: речка, которую видно отсюда, деревья, некоторые постройки. Двухэтажного деревянного дома, из которого вышла, она не помнила, зато в памяти хорошо отпечаталось перечисленное. Одно Света поняла точно: это не Германия. Это ее Орехово-Зуево. Но откуда тут немцы, даже не пытающиеся скрыться от людей? Насколько знала Светлана, ее родной город никогда не был оккупирован. Черт знает, что происходит...
Миша за руку тянул ее к палатке на углу здания. Похоже, это и есть медпункт. Только что оттуда вышла молодая девушка в белом халате и пошла в сторону реки. Света успела понять, что эта девушка — русская. Ее лицо не выражало и капли страха. Она совсем не походила на пленницу.
Кстати, куда делись те солдаты? И почему Светлана не видит других, а также фашистских знамен? Если история все-таки переписана в этой реальности, и Орехово-Зуево оказался под властью немцев, тогда где они? Где их символика? Как бы этот мир ни перековеркал факты, фашистов должно быть больше.
Пока она размышляла, Миша завел ее в палатку. Там, на койках лежали два парня, около одного суетилась девушка, а неподалеку, за маленьким столиком, сидела женщина и что-то писала в тетради.
— Здравствуйте, Элла Григорьевна, — вежливо поздоровался мальчик, и женщина отвлеклась от писанины. Подняла голову, и у Светланы подкосились колени. Это она! Заведующая! Но что она делает здесь, еще и в такой роли?
— Здравствуй, Миша. — В голосе женщины не прозвучало надменных ноток. Ее любезность оказалась искренней. — Леночка, а почему ты не смотришь на новеньких? Ты же это любишь, детка.
Света стояла и не знала, что сказать. Она окончательно потеряла связь между событиями в родном мире и этом, охваченном войной. Смотрела в глаза человеку, которого еще недавно подозревала в серии преступлений, но больше не видела эгоистичную стерву. Та, что сидела перед ней — простой врач или медсестра.
— Элла Григорьевна, Лена упала и ударилась головой, — между тем продолжил Миша. — Она даже забыла, как меня зовут.
— Да ты что? — совершенно искренне испугалась женщина и взяла Свету за руку. — Ну-ка, садись. Посмотрим. Где болит? — Посмотрев на мальчика, она мягко попросила: — Мишенька, иди, погуляй.