— Катенька, доченька! Я уж и не надеялась!.. — Она повернулась к удивленной Светлане. — Лена, что же ты стоишь? Катюша вернулась! Идем к нам!
Малышка, похоже, ничуть не обрадовалась матери. Попыталась ее оттолкнуть и норовила отвернуться. Светлана подошла к ним. Получается, эта девочка — ее сестра? Точнее, той, в чье тело она попала.
— Катенька, ну, что ты пугаешься? Все прошло. Обними маму и сестру, — плакала Элла Григорьевна, но девочка продолжала вырываться из объятий.
— Я не хочу! — возмущалась она. — Отпусти меня! Я хочу к папе!
Элла Григорьевна замерла, потом отстранилась.
— Солнышко, наш папа умер. Ты же знаешь...
— Не умер! — прокричала девочка. — Меня забрали у него! Зачем они меня сюда привезли? Мне было хорошо с папой! Верните меня к нему! — Она горько заплакала и обняла зайца.
Светлана ничего не поняла. Как, похоже, и эта женщина. И Миша, все еще стоящий рядом с ними.
— Катюша...
— Хватит меня так называть! — Малышка оттолкнула материнские руки. — Я Катарина Швайгер! — Она всхлипнула. — Папа звал меня Катарин.
.
Светлане показалось, что она оглохла. Так тихо стало вокруг. Вскоре она поняла, что уши перестали воспринимать звуки, которые никуда не делись в реальности. Катарин. Этого имени она не забудет. Слишком часто слышала его в последнее время. И все время — из уст Саши. Неужели кроха и есть то самое Зло, держащее в страхе персонал «Сказки»?
— Ты... Катарин? — пробормотала она.
Свете показалось, что в глазах девочки блеснула радость.
— Да! — громко ответила она. — Ты знаешь, где мой папа?
Светлана помотала головой. Она все больше запутывалась в происходящем. Сначала путешествие во времени, потом люди в советской и немецкой военных формах, гуляющие бок о бок, теперь вот это...
— Я хочу к папе! — снова потребовала Катя.
Элла Григорьевна беспомощно оглянулась на Свету.
— Что с ней случилось? — спросила она, хоть и знала, что старшая дочь понятия не имеет, что произошло в городе... каком? Она так и не спросила, откуда привезли детей. Но, похоже, сейчас не самое подходящее время, поэтому Светлана просто пожала плечами. — Отведи ее в спальную комнату. Пусть отдохнет. Потом узнаем, что там случилось.
***
Уже полночи девочка ворочалась с боку на бок и всхлипывала. Светлана лежала на соседней кровати и не могла сомкнуть глаз. Этот день какой-то сумасшедший. Попытки мыслить рационально провалились одна за другой. Зачем ее послали в это время, в этот приют? Может, для того, чтобы она остановила Зло, которое еще в стадии зародыша? Но как она это сделает? Неужели призрак Лены хочет, чтобы Света убила ребенка?
Светлана почувствовала холодок, пробежавший по телу. Ну, уж нет! На такое она не подписывалась. Кем бы ни была эта Катарин, или как ее там, но она ни за что не прикоснется к ребенку. В голову против воли полезли ужасные мысли. Задушить... Прижать к лицу подушку... Перерезать горло...
Света в ужасе мотнула головой, отгоняя кошмарные видения. Никогда! Она не фашистка, чтобы так поступать. Может, стоит завтра поговорить с малышкой и все объяснить? Сказать, что никакого папы нет, зато есть мама и сестра, которые ее безумно любят? Да, наверное, так будет лучше.
Сон не приходил, и Светлана попыталась переключить мысли на другое. Вечером она узнала, что мужчины, которых она приняла за немцев, на самом деле советские солдаты, но их миссия — внедриться к врагу и выведать какие-то сведения. Света быстро потеряла к ним интерес, так как подобные темы ее всегда только пугали, и понять их она не могла. Еще она узнала, что Элла Григорьевна является не только врачом, но и хозяйкой приюта. Этот приют открыл ее муж прежде, чем его убили на фронте. В помощницах у Эллы Григорьевны ходила некая санитарка Юлия, которая в реальности — секретарша заведующей. Света удивилась, увидев среди персонала вечно хмурую Татьяну Антоновну. В этом мире она много улыбалась и с любовью заботилась о детях. Неужели они все... там? Но как? Прошло столько лет, а эти женщины ни на день не постарели. Несколько минут назад Светлана поняла, кого напомнил ей человек у палатки — одного из охранников, хмурого Андрея. Тут он вел себя непринужденно, шутил и громко смеялся.