– Да, мне доверена эта честь.
Она произнесла это высокопарным тоном, но Карпухин видел, что Шарипова и в самом деле так считает. Интересно, какие отношения были у нее с Карминым? Конечно, ни о какой романтике речи не идет, решил для себя майор. Хотя кто ж их разберет, этих ученых?
– Наверное, трагическая гибель профессора стала для всех ударом?
– Разве может быть иначе? Это невосполнимая потеря для всего учреждения и для каждого сотрудника в отдельности – Яков Борисович был незаурядной личностью и выдающимся ученым.
Ответ Шариповой звучал весьма уместно, но вот тон, которым он был произнесен, оставлял место для сомнения в ее искренности. За долгое время работы в органах правопорядка Карпухин научился, как сонар на подводной лодке, улавливать малейшие модуляции в голосе собеседника. Он мог ошибаться, но с годами это случалось все реже.
– Какую именно работу курировал Кармин, Валентина Шакировна?
Шарипова посмотрела на майора так, словно оценивала его умственные способности: сумеет ли этот профан понять ответ на свой вопрос или даже не стоит затрудняться объяснениями?
– Сфера наших интересов широка, – произнесла она наконец. – Иммунология, микробиология, диагностика инфекций, изучение генетического полиморфизма хеликобактерий, разработка методов диагностики инфекционных болезней на основе применения полимеразной цепной реакции и риботипирования…
Карпухин невозмутимо записывал все, что говорила ученая дама. От него не укрылся тот факт, что Шарипова часто произносит местоимение «мы», стараясь не упоминать имя покойного – странно, принимая во внимание факт его трагической смерти и ее собственные слова о том, какая это огромная потеря для института!
– А как насчет клинических исследований? – поинтересовался Карпухин.
Во взгляде Шариповой появился некий намек на уважение: очевидно, он выполнил «домашнее задание»!
– Естественно, – кивнула она, – этим мы также занимаемся. К сожалению, потоки государственного финансирования в последнее время серьезно сократились, и мы вынуждены как-то выживать в создавшихся условиях.
– Вам это, похоже, не по душе?
– Это так, однако выхода нет: науке приходится отойти в сторону, когда речь идет о деньгах!
– А у вас случайно не возникало проблем на этой почве?
– Какого рода проблемы вы имеете в виду, простите?
– Ну, не знаю… Например, кто-то остался недоволен результатами исследований, проведенных вами?
Шарипова задумчиво постучала ручкой по плексигласу, покрывавшему стол во избежание повреждения гладкой пластиковой поверхности.
– Да нет, не думаю, – покачала она головой.
– А вы бы знали, появись такие проблемы? – не сдавался Карпухин.
– Если вы имеете в виду, насколько профессор Кармин мне доверял, то я находилась в курсе всех его дел!
– Значит, и в курсе того, имелись ли у Кармина враги?
Вопрос, казалось, застал женщину врасплох.
– Разве… Простите, мне казалось, что с Яковом Борисовичем произошел несчастный случай?
– Возможно, и так, однако мы обязаны рассмотреть все версии. Так как же насчет врагов, Валентина Шакировна?
Второй раз за время этой краткой беседы майору, кажется, удалось поставить и. о. зав. лаб. в тупик.
– Ну, как продвигаются дела?
Нетерпеливый тон Толмачева заставил Лаврентия поморщиться. Он не понимал, что этот человек здесь делает, хотя постепенно приходил к выводу, что Толмачева приставили к «чрезвычайной» группе вирусологов специально для того, чтобы он шпионил за каждым их шагом. Значит, ему, Рыжову, не доверяют? Эта мысль раздражала, если не сказать – оскорбляла ученого. Толмачев даже не понимает, с чем они имеют дело… Черт, да он и сам до конца не понимает!