— Лидия Сергеевна? — глуховато кричал с улицы мужской голос. — Откройте, это милиция!
Часы показывали 12.45. За окном продолжалась ночь…
Я включила на кухне свет. Поколебавшись, отогнула шторину. Мужская физиономия оказалась аккурат напротив моей. Не разделяй нас решетка, ох как бы я психанула…
— Открывайте… — талдычила физиономия. — Сколько можно ждать?.. Из милиции мы, уголовный розыск…
— Покажите удостоверение! — прокричала я. Мы тоже грамотные. «Мышеловку» Агаты Кристи читали.
Он прижал к стеклу корочки, потом, чертыхнувшись, развернул их и опять прижал. Черт меня побери, если я что-то могла прочесть. Сунь их мне под нос — все равно бы не прочла.
— Ладно, входите. — Я навалилась на засов.
В дачу вломились двое. Один повыше — в дождевике, другой пониже — в брезентовом плаще с капюшоном. Мокрые — как из моря вышли.
Высокий споткнулся о ведро. Второй гыгыкнул. Я смутилась.
— Здравствуйте, — сказал высокий, оголяя голову. У него оказалась нормальная человеческая голова — со слипшимися волосами и злая. Но не такая наглая, как у второго.
— Вы слишком быстро, — простучала я зубами.
— Ей не нравится, — нахально заявил второй, бесцеремонно разглядывая мои апартаменты.
— Работа такая, — пояснил первый, — уточняем сразу: вы гражданка Косичкина, Лидия Сергеевна. Звонили в милицию по поводу убийства.
— Ко мне еще ломились, — жалобно поведала я. — Чуть дверь не вышибли…
— Капитан Верест, — представился высокий, — а это сержант Борзых.
— Очень похоже, — прошептала я.
К сожалению, они услышали.
— Нет, не нравится мне это дело, — определился сержант. — И свидетельница грубая.
А я не девочка, чтобы нравиться. С них уже текло на мой пол — как из брандспойта.
— Это второстепенно, — бросил капитан. — Я тоже не испытываю к этой испуганной особе неясных чувств и вряд ли испытаю в дальнейшем. Ей не удастся заморочить нам голову. Итак, гражданочка, вы обнаружили труп…
— Да, да, — торопливо забормотала я, — у трансформаторной будки. Это был незнакомый мужчина, я его никогда не…
— Одевайтесь, — приказал Верест.
Я растерялась:
— Вот так сразу?
— Нет, чайком побалуемся, — гоготнул сопровождающий.
Стихия бушевала. Порывы ветра сносили потоки воды, дробя их на хаотично пляшущие сегменты. Создавалось впечатление, что идет пьяный дождь, которому безразлично, куда падать. Я чуть не задохнулась от пронизывающего ветра, запаниковала. Осталось только в припадке забиться. Видимо, я слишком долго топталась на месте: меня подхватили под локти и бесцеремонно потащили к Волчьему тупику.
У трансформаторной будки ничего не было! Кроме самой будки. Для пущей демонстрации факта опера в две руки осветили землю, жухлую траву в районе опорного столба, продавленную колею, забор Фаринзонов… Не было никакого трупа!
— Как видим, покойник отсутствует, — недобрым голосом, словно самый сюрприз еще впереди, прокомментировал Верест.
— Но позвольте! — возмутилась я. — Вы меня что, за идиотку принимаете? А ну сознавайтесь, куда вы его дели?
— Во заявочка… — фыркнул Борзых.
— А теперь идем далее, — продолжал Верест. Меня опять подхватили за локотки и понесли. Но не в тупик, а вдоль по Облепиховой — мимо обширного сада Риты Рябининой. Метров через пятнадцать — напротив неосвещенного дома Постоялова — установили вертикально и убрали руки. Стена ливня раздвинулась, образовались две темные личности в кустах у ограды. Один сидел на корточках, совершая руками пассы, другой при сем присутствовал. При нашем приближении тот, что был на корточках, поднялся, отошел в сторону. Другой остался.
— Фокус-покус, — объявил Борзых, направляя фонарь на лежащий под ногами предмет. Верест подтолкнул меня в «первые ряды»:
— А эта личность вам знакома?
Мощный луч застыл на искаженном гримасой лице Зойки Макаровой…
Я закрыла глаза. Кажется, меня поддержали.
Глава 4
Надо отдать должное этим людям, садистами они являлись только внешне. И не все. Меня не повезли в тюрьму, не били электродами по пальцам, не пытали каленым железом. Мне даже позволили умыться, переодеться и дали время прийти в себя, что было очень кстати. Местом для допроса капитан Верест избрал мамину комнату. Он сидел за столом, строча в своих протоколах, я съежилась на диване, а нагловатый Борзых — молодой крепыш с глазами навыкат — бродил по комнате, попинывая мамино барахло. Еще двое оперативников, как я уяснила из разговоров, были посланы к казакам на ворота, третий сторожил Зойку, а четвертый являлся связующим звеном между ними всеми.